15
«Если Вам дано общаться с истеричными женщинами, если вы понимаете бессвязный лепет алкоголика, если вы легко находите общий язык с «пушером», значит, Вам к Нам!» — именно такой лозунг я повесил на дверях нашего отдела.
Жаль, провисел он ровно семнадцать минут.
Предыдущий — «Не путайте аналитика и медиума!» — задержался на полдня. До этого был «Саможалость — хуже самосожжения!» и «Все там будем!»
С завидным постоянством я распечатывал и наклеивал лозунги, которые совершенно не по вкусу моему начальству.
За указ Петра I, меня даже вызвали на ковер — проходившему мимо невеликому чину с депутутской неприкосновенностью, показалось оскорбительным такое отношение к начальству.
Мне, шеф, оплатил премию, а депутута, с тех пор иначе чем «придурком» никто не звал.
Вот и сейчас я колебался, что же именно распечатать: «Весь мир — странный театр: декорации супер, а актеры — гавно!» или простенькое: «Осторожно! Мины!»
Победили мины.
Добавив к надписи летящего вверх сапера, отправил на печать и потер руки — ничего не должно меняться!
Фотографии двух девушек, продолжающие валяться у меня на столе, уже исчерканные на обороте возможными вариантами и намозолившие за пять часов глаза до полной тошноты, отправились в ящик стола.
— Во! Смотри! — Алекс Птичкин, то есть, конечно — Соколов, тьфу — Беркутов, блин, вечно путаю! — Продемонстрировал новую бумагу, самоклеющуюся, ослепительно белую и с возможностью печати на любом типе принтера. — Отрываем основу, прижимаем и — Вуаля! — фиг оторвешь!
— Саша… — Я потрясенно смотрел на белое пятно на своем столе. — На лоб, себе, приклеивать не пробовал?
— На лоб — нет. — Алекс ехидно мне подмигнул. — А вот спящему Усяну, на спину — клеили…
«Мужикам по тридцать пять, сорок пять лет, а они — все шутки шутят!» — Прикрыл я глаза рукой, представляя радость нашего восточного мачо, волосатого, как валенок…
— Я пошел? — Беркутов, поработал со мной всего полгода, перед моим переводом, но…
— В наказание, за порченный стол… — Я задумался, что бы такое ему навешать.
И отправил на печать плакатик: «Не входить — работают…»
— Значит так, Санечка! — Я не смог удержаться от улыбки и вручил ему плакатик с «минами». — Это — на кабинет Амине!
Глазки нашего гордого орла, подозрительно заблестели.
Миг и он испарился, а я пошел наклеивать прозаичное «не входить…» на входную дверь, в наш отдел.
В семь утра, наш отдел начал наполнятся народом. Кто-то, неосторожно разбудил Спицу, прикемарившего в комнате отдыха, кто-то обнаружил присутствие новой кофе машины, кто-то — отсутствие одноразовой посуды, а самые внимательные даже разглядели пулевые отверстия в столе и полу.
— Сайд… — Агни Паневка, наша заслуженная пенсионерка, которую отправить на пенсию ни у кого не поднимается рука, увидев меня, даже смахнула скупую слезу. — Теперь понятно, почему в комнате отдыха, все вверх дном…
Агни упорно считает меня поляком, так же как Хванченко — украинцем, а Амина — точно знает, что я еще тот «турксиб».
Ну не виноват я в том, что таким уродился, не виноват! Не моя вина, что если побрился — европеец. Сутки без бритья — уже русский, а неделя — «муджахед»!
За пять часов я проверил все варианты связи между Донкиль и Аммерсан.
Ничего!
Зато, нашлось много интересного на адвоката Аарона Шлеппана.
Думаю, полиция будет долго чесать затылок и морщить лоб, когда через пару часов на стол их начальству ляжет моя докладная записка, основанная на обычном просмотре поисковика, с вводом фотографии нашего адвоката, в качестве поискового запроса.
В век информационных технологий — тайн нет.
Там попал на фото молодоженов, здесь — на камеру общественного доступа.
Всемогущий поисковик, привычка к облачным сервисам и время, потраченное на поиск.
Что-то я забыл? Точно — знание иностранных языков!
— Сайд! — Спица, снова увешанный аппаратурой, словно из-под земли вырос перед моим столом. — Поехали?
«Давши слово — держись. Особенно если ты дал слово «Восточной женщине»!» — Это даже не аксиома, это…
Накинув свою куртку, потопал за Толиком к выходу.
Мое объявление все еще висело — Руководство не проходило, а свои лишь скалили зубы в улыбке, подтверждая старую пословицу — «Молчи да дыш — будет барыш!»
Полицейский участок? 857, на пересечении улиц Вейрсхольме и Куперштрассе, с которым мы тесно сотрудничаем вот уже… Постоянно, сотрудничаем, одним словом, встретил нас утренним усталым вздохом — «ночники» только отмываются после смены, а «дневники» только заливаются кофе, рассаживаясь по своим столам.