Разумеется, я не прав.
Разумеется, к людям надо относиться мягко и спокойно.
Только, надоели мне эти люди.
Мои студенты, даже без опыта прожитых лет, на порядок разумнее, чем весь отдел внутренних расследований, вместе взятый.
«Ванга-Ванга» пошла пунцовыми пятнами, «укурыш» замер, слегка присев, точь в точь, как маленькая собачонка, что присела погадить на дорожке, поджимая лапки-спички и ожидая в любой момент человеческого пинка, прекрасно зная, что гадить на дорожках — запрещено.
Офицеры, пожали плечами и сделали шаг от моего стола, пропуская начальницу.
— О Вашем поведении будет доложено! — Ванга выдохнула, развернулась и умчалась в сторону входных дверей, соблагоизволив прихватить, как я и просил, свою команду.
Один из офицеров, быстро оглянувшись по сторонам, показал поднятый вверх большой палец и широко улыбнулся.
Сдается мне, «Ванга-Ванга», в своем рвении, уже успела достать и своих собственных сотрудников.
— «На то и щука, чтобы карась не дремал!» — Вырвалось у меня, когда за гостями нежданными и нежеланными, закрылась дверь.
— Сайд! — Голос Толика, больно хлестнул по нервам. — Ты чего такое творишь? Она же Амину сожрет!
— Или она — Амину, или мы ей устроим такую жизнь, что не до Амины ей будет! — Чувствуя, что меня познабливает, я поплотнее застегнул свою курточку, стараясь унять дикую барабанную дробь зубов. — Сейчас я соберусь… С мыслями… И все придумаю…
Перед глазами запрыгали красивенькие фиолетовые и бордовые точки, перекрывая мне весь обзор.
18
Человечество шагнуло в космос, взорвало ядерную бомбу, отправило к далеким звездам сообщение, а вот придумать обычное лекарство от насморка — так и не соизволило.
Не соизволило оно придумать и универсального лекарства, от всех простуд, гриппов и ангин, вместе взятых.
Так что, даже мы, лежим тихонько в кроватке и глотаем лекарства — «конструкты» для лечения заболеваний почти не используются — организмы у нас, у всех — разные.
Как я успел смыться с работы — отдельная песня.
Уже совершенно под властью температуры, болтаясь, словно пьяный, выбрался в коридор и открыл проход домой, перепугав своим сперва появлением, а потом и внешним видом, Маршу, до чертиков.
Стуча зубами, разделся, завернулся в одеяло и отрубился.
Проснулся от боли, под лопаткой — моя благоверная ставила укол, странно, что не в пятую точку, кстати…
Дождавшись, когда игла покинет мое бренное тельце, скрипя и охая, развернулся и попытался сесть.
— Куда! — Рявкнула супруга, демонстрируя свое превосходство и отличное владение русским языком. — Ложись, как было! Еще два укола, впиндюривать!
Понимая, что спорить бесполезно, принял «исходное положение» и замер в ожидании.
Еще два раза злобный комар посетил деляну, и по телу поплыла сладкая волна возвращающегося сознания.
Пока кайфовал, меня накрыли одеялом, подоткнули его с одной стороны, а с другой, рядом со мной устроилось женское тело, обдав меня жаром.
— Ты чего удумала? — Возмутился я, понимая, что микробы неистребимы. — Куда, к больному, лезешь!
— Сайд… — Марша прижалась ко мне крепко-крепко. — Тебе никто не говорил, что ты — Нудный?
— Ты — первая. — Признался я, начиная давать волю рукам.
— Тогда — лежи смирно и дай мне поспать, любимый мой мужчина. — Марша с удобством устроилась в кольце моих рук и сладко зевнула. — А на твою болячку, у меня иммунитет. Так что, не волнуйся.
Возвращающееся сознание, оценило обстановку и решило, что возвращаться ему рановато.
Прижимая к себе свое рыжее сокровище, понимал, что кто-бы там ни был, мне он отвалил самый дорогой подарок. Теперь осталось такая малость — не надоесть друг другу, превратившись в «двух знакомых», а то и еще чего похуже.
Пока рыжая сопела, в голове вертелось все, что я успел натворить.
«Интересно, Амина уже была?» — Мысленно я почесал себе затылок и тяжело вздохнул.
Судя по тому, что мебель цела — либо ее не было, либо женщины договорились.
И так плохо, и так страшно!
Прислушиваясь к ровному дыханию моей спящей красавицы, решил, что утро вечера мудренее и провалился в здоровый сон, набираясь сил перед всеми теми проблемами, что мне еще только предстоят.
А утром пришла она, многострадальная, всеми поминаемая, и всюду посылаемая.
Амина, посмотрев на меня, оставила повестку на разбирательство, пошепталась о чем-то с Маршей на кухне и испарилась, оставив после себя лишь бумажку на столе и запах своих теплых духов.