Моя ярость вылилась в черный клинок, распоровший туман.
— Особенно для меня. При любом раскладе… — Едва слышно добавил я себе под нос, ни к кому не обращаясь.
25
Сойдя с моста в гробовой тишине, мы потопали к такой недалекой, но желанной цели.
По поводу недалекой, я, конечно, поторопился — за десятку лет, совершенно из головы долой, что между мостом и целью еще километрик. С гаком.
— Ну и вонь. — Нэт старательно прикрыла нос сперва рукой, потом залезла в рюкзак и достала тонкий шарфик. Разодрав его на пополам, честно поделилась с подругой, игнорируя меня. — Это что, всегда так?
На моей памяти такой запах уже был. В одной из комнат лаборатории, где догнивали останки тех сотрудников «интерпола», что не прошли «карантин».
Учитывая безветрие и все усиливающийся запах, уже скоро мы будем проходить мимо эпицентра.
— Запах — оттуда! — Аша ткнула пальцем куда-то влево, где вдоль дороги тянулся металлический забор, оканчивающийся широкими воротами и одноэтажным домиком с прикрепленной синей табличкой. — Это что — скотобойня?
— Нет. «Зона». — Я с трудом вспомнил это заведение, настолько оно было неприметным и спокойным, предназначенным, по большей мере для тех, кто свое преступление совершил по неосторожности и теперь переживал от этого больше, чем мог.
— Как в «Сталкере»? — Не поняла меня Нэт.
— Нет. Тюрьма. Для «легких случаев и тех, кто раскаялся»… — Улыбнулся я.
— Их что — оставили здесь умирать?! — Размер глаз Аши мог поспорить со свалившимися вместе со столбами фарфоровыми изоляторами, что в изобилии валялись вокруг нас.
А мне стало дурно от того, что такая простая мысль, может оказаться правдой.
— Ждите меня здесь. — Сбросив с плеча тубус, достал из кармана носовой платок и, стараясь дышать носом, двинулся на все усиливающийся запах.
Ворота стояли незыблемо, а вот калитка оказалась даже и не заперта. Миновав пост охраны, пошел по территории.
Десяток бараков. Пяток двухэтажных административных, домиков.
И режущая вонь, выворачивающая наизнанку, вышибающая слезы из глаз.
Плац в центре пуст и аккуратно выметен.
Заглянув в окно одного из бараков, пожалел о том, что это сделал: разлагающаяся протоплазма человеческих тел шевелилась от количества червей, ее пожирающих.
Пройдя корпуса, только и успел порадоваться, что коротко подстригся, «на всякий случай» — пустых зданий не было. Везде одно и то же: черви и протоплазма…
За территорией тюрьмы отчаянно выворачивала на дорогу собственный желудок, Нэт, не послушавшая меня и сунувшая нос, куда ее не просили.
— Там же тысячи… — Она сползла по стенке и посмотрела на меня так, словно это я расстрелял этих людей.
— В трех заведениях города — 34 тысячи 236 человек. — Из административного здания, отделенного от тюрьмы забором, вышла Аша и протянула мне бумажку. — Они их всех…
Я молчком изучал сделанный под копирку, рапорт.
Все верно: «Принято на баланс, списано с баланса. Истрачено отравляющего вещества».
Сухие строчки, которые мне лично, читать не внове.
— Там еще и это, было. — Аша достала документ и со вздохом протянула мне.
Из тридцати тысяч, двадцать шесть — граждане других стран…
Вот и понятно, почему никто здесь и не был, с момента закрытия города.
Восток и Демократия договорились, избавившись от людей.
А что, можно подумать, кто-то будет искать здесь бедных з\к?
А так, разом, избавились от множества проблем.
«Нет тела — нет дела…»
— Надо все задокументировать… — Нэт бледная и решительная, встала со своего места. — Нам иначе не поверят…
— Сиди. — Вздохнул я. — Уже задокументировал…
Я постучал по левому углу воротника, с вшитой камерой — подарок от нашей технической службы.
Одно из маленьких дел, о которых пришлось подумать, прежде чем совать голову в пасть неизвестно кому.
— Там, — Аша кивнула головой в сторону домика, из которого она вышла. — Труп. В форме и без головы. Застрелился…
— Хоть у кого-то, совесть оказалась… — Нэт шмыгнула носом. — Может, похороним?
Не сговариваясь, мы с Ашей покрутили пальцами у виска.
— Отдышалась? Осмелела? — Яд в моем голосе был просто медом, истекающим из сот.
Нэт сжалась, но хорохориться не перестала.
— Тогда, пошли.