— Уж кто бы говорил — то! — Не выдержал я и засмеялся. — Попались, господа хорошие!
«Обсервер» печально вздохнул.
Радуясь тому, что так легко «выцепил» «своего», насвистывая, пошагал по коридору, освещенному лампами дневного освещения, просыпающимися при моем приближении и гаснущими за моей спиной.
Коридор уперся в решетку, с открытой дверцей, отгораживающей коридор от лестницы.
Винтовой, лестницы!
Каменной, винтовой, лестницы!
Если закрыть глаза, то можно с легкостью представить, как по ее ступеням, опускались и поднимались солдаты, царапая стенки ножнами мечей.
Ну, я и закрыл — на минуточку.
«Н-да… По этой лестнице, кроме монахов, никто и никогда…» — Разочарование настигло меня и я оступился, хватаясь за все, до чего мог дотянуться. Учитывая, что кроме шершавой кладки, под руку ничего не попалось…
Да, разочарование, оно такое…
Поднявшись по лестнице метров на пятнадцать, вышел в коридор, украшенный стрельчатыми окнами, за которыми пролетали снежинки.
Присмотревшись, облегченно вздохнул — снежинки оказались нарисованы на стеклах!
Коридор вывел меня в комнату, с окнами на две стороны — угловую.
В центре комнаты, за здоровенным деревянным обеденным столом, сидело несколько человек.
Из знакомых — Анна и…
Да. Теперь я понимаю, почему «Обсервер» на меня так злится. Имеет некое право, не скрою.
Но уж больно у него симпатичная дочка…
Жаль, что я не в ее вкусе — но об этой тайне знаем только мы с ней, оставшись хорошими друзьями.
— Виталий Борисович, Добрый день. — Поприветствовал я, своего бывшего куратора. — С остальными не знаком, тем не менее — Добрый день, господа.
Господа, оторвавшись от тарелок, вразнобой поздоровались.
Всего за столом сейчас сидела дюжина.
Со мной — «Чертова»!
Анна ткнула мне в свободное место и обрадовала:
— Долго шел, суп кончился!
Глядя на расположившееся в центре стола блюдо, я лишь отмахнулся — остаться голодным, при заливном поросенке — просто не реально!
— Надеюсь, здесь самообслуживание? — Подмигнул я Анне и потянулся с тарелкой.
— Да… Бери как хочешь!
Интересно, она считала, что я буду мелочиться?!
Оставив свою пустую тарелку в центре стола, подтянул блюдо с поросенком к себе и принялся за еду — кишка била кишке по башке, а желудок считал, что я давно перерезал себе глотку!
— Ну, хоть не чавкает… — Пожал плечами Виталий Борисович, но судя по его взгляду — повел я себя абсолютно правильно! — Пока у моего сотрудника занят рот, а слюноотделение мешает мыслительному процессу, давайте воздержимся от обсуждения наших проблем…
На целых сорок минут от меня отстали!
Поросенок был не плох, но было маленькое «но»…
Вот где они берут такие специи, а?
Нет, чехи в жратве разбираются лучше — ей-ей!
Да и венгры — не отстают…
Горячее мясо упало на сонный клапан и только минералка спасла меня от позора засыпания прямо за столом.
Виталий Борисович, честно дождался, когда я наемся и отвалюсь на спинку стула, чтобы начать этот разговор и представить меня присутствующим.
— Сотрудник отдела наблюдений и сбора данных агентства «Фемида» — Сайд. — «Обсервер» сделал глоток минералки и вздохнул. — Анна, Огюст и Веррей — от «Интерпола».
Двое мужчин чуть склонили свои головы.
— Четверо от наших китайских соседей…
— Без имен! — Сразу предупредил седой китаец, поглаживая свою белоснежную бороду, ну совсем как в китайских фильмах!
Его сотрудники переглянулись и дружно кивнули головами.
Да. Теперь мне стала понятна фраза: «Китайский болванчик»…
— От государственных правоохранительных образований — господин Сен Жак — Франция, Мартин Бауман — Германия и Мигель Хоппано — Испания.
Правоохранители тоже воспользовались псевдонимами.
Особенно меня порадовала госпожа «Мигель Хоппано» — толстая испанка, не меньше сороковника, а туда — же…
Пока народ готовился к разговору, я вертел головой на все 360 градусов — когда еще удастся попасть в один закрытых монастырей!
Стены нашего зала оказались без украшений, а вот окна…
Каждое такое окошечко, стоит без малого 350 тысяч убитых американских президентов, гарантируя не только приватность любой беседы, но и безопасность находящихся за этими окнами людей, при прямом попадании 500 килограммового комплексного боеприпаса, сносящего башню линкору…
И, раз здесь такие окна… Боюсь представить, какие же здесь стены…
И, самое плохое — это мое присутствие здесь…