Замотавшись в халат, вышел в комнату, шлепая босыми ногами по теплому полу.
Кайф! Надо будет себе дома, сделать.
Ну, когда у меня будет он, свой дом…
Завалившись на кровать, принялся разбирать и снаряжать свои покупки — «хеклеры» от заводской смазки — вычистили в магазине, как предпродажная подготовка, патроны — в идеальном состоянии, словно только что, с конвейера. Нож — ничего особенного, ну так и мне он нужен — колбасу да хлеб, порезать…
Разрядив пистолеты, пощелкал курками и начал перекладывать из руки в руку, подбирая, какой-где лежит лучше.
В «конторе», мои «П2000» делали по заказу, со специальными рукоятями под каждую руку — отдельно. Ну да все-равно, даже два пистолета из одной партии, все-равно — разные.
Вставив обоймы, еще раз поменял руки и… вернул как було.
Пистолеты нашли свои руки.
Сунув стволы в кобуру, а кобуру — в сумку, включил телевизор и принялся щелкать по каналам.
Новости, новости, новости, кино, ток-шоу, ток-шоу, ток-шоу, ток-шоу, мультики, мультики, спорт, спорт, спорт, спорт…
— Да вашу наташу! — Не выдержал я. — Две сотни каналов, а смотреть — нечего!
Щелкнув пультом, выключил «дебильник».
Вот и захочешь посмотреть, хоть что-нибудь, так заманаешься искать это самое «что-нибудь»!
Нет! Не зря я телевизор уже 15 лет не смотрю!
Выключив свет, подошел к окну и раздвинул шторы.
Снег пошел.
Пушистый, яркий в свете огней рекламы мотеля, переливающийся искрами и ложащийся ровным слоем.
Вовремя я встал на прикол!
Мысленно погладив себя по голове, за правильно принятое решение, «зашторился». Смотреть на улице было тоже не на что.
Скинув сумку с кровати на пол, рухнул на нее спиной вперед, раскинув руки.
Тишина!
Чувствуя, как губы, сами по себе расплываются в довольной улыбке, поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее.
Матрац оказался ортопедическим, а подушка, блин, то же!
Вот же, какие они все тут правильные, зануды европейские! Аж скучно! И пожаловаться не на что!
В Китае, например, уже бы час, как разрывался телефон с предложениями… «Масязь», господи прости!
Только вспомнил про него — телефон разродился звонком.
— Господин Сайд! Полиция интересовалась, не остановились ли вы, в нашем мотеле. Я успокоила господ офицеров…
А вот этого, я не понимаю вовсе…
Нет, конечно, они предупреждали…
Все-таки, выполнять свои обещания — самая лучшая мужская добродетель… Права была моя первая учительница, вдалбливающая в нас, эту аксиому. Мог ведь и влипнуть, кто знает, как отнесется полиция, даже к такому пустяку…
Валяясь на кровати, как «звезда», вяло перебирал свой сегодняшний день — делов, за раз, вон сколько разрешил! Две мысли — пожрать и чего это мне никто не звонит — уже думал в состоянии сладостной полудремы — пять часов за рулем, по снегу, слепящему и искрящемуся — для меня пока перебор.
Желудок вновь, вяло попытался напомнить о своем существовании, но я припомнил ему полученную шоколадку и тот, загрустив, отказался от своих претензий.
Пожалуй, впервые за пару лет я вымотался настолько, что выпал из существования.
Мне не снились сны.
Я — блаженствовал!
Часа в четыре утра, я продрал глазоньки и спросонок, пару секунд пытался понять, где я и кто я…
Понял. Встал и подошел к окну, открыл шторы и замер в восхищении — в полной тишине, с неба сыпался белый снег. Падал отвесной стеной, белой стеной. Крупные хлопья, пролетали мимо окна, ложились на подоконник и соскальзывали дальше, вниз.
По моим ощущениям — от подоконника, до снега, лежащего на земле, было меньше десятка сантиметров. А это значит, что завтра, точнее — сегодня — я никуда не еду. Дорогу замело снегом, парковку замело снегом, подъезд к мотелю замело снегом. Хорошо что я поставил «корветика» в гараж, иначе бы и его — замело снегом!
Хмыкнув, напился воды, прямо из-под крана в ванной и снова рухнул в кроватку, завернувшись в одеяло и поставив терморегулятор на +29. Снег к утру может закончиться, а значит, сразу похолодает.
Проснулся от духоты и странной неподвижности воздуха.
Одеяло покоилось на полу, часы с насмешкой демонстрировали половину восьмого утра и сна не было ни в одном глазу.
За окном тоже было не все гладко.
Точнее, все, как раз, было гладко — снега нападало до середины окна — больше двух метров!
Вот и получалось, что от середины окна, единственный вид, доступный мне, был вид белого поля. Без следов жизнедеятельности человека или его присутствия.
Пластиковое окно, оказалось без «сложного» открывания и едва я его открыл, сдуру то, как в комнату насыпался маленький сугроб.