Мои тоже добили — по своим местам скользнули, как мышки! На вопросы отвечали спокойно и не громко, словно боясь разрушить атмосферу трагедии. Ни шепотка, ни единого затылка…
На втором занятии, собрав работы, отпустил их по «домам».
Должно же быть хоть какое-то вознаграждение, за примерное поведение?
Да и смеяться в туалете, точнее — ржать, конечно, не стоило, но… Люди, пожалуйста, я вас так люблю, с вашей внимательностью…
Из двухсот человек пассажиров, «Фемида» успела вытащить сто пятнадцать — живыми и здоровыми, сорок семь — ранеными.
Носовую часть самолета до сих пор ищут.
Вернувшись домой, снова разложил документы, что «присвоил» из закрытого отделения.
Слишком много информации там было обо мне…
И о городе, который я ненавижу, всеми фибрами души!
Перелистывая старые дела и перекладывая фотографии людей, пошедших в разработку — поражался своему городу. Самый высокий процент «мертвых», по всей нашей «банановой» стране! Причем, исключительно у рожденных до 80-го года. Потом, как отрезало!
Как ни крути — проклятое мы поколение, рожденное в 77–79 — х годах… Все, что нам досталось — начальное образование. И — мечта.
Яркая, манящая и такая недоступная…
Восемьдесят девять тысяч «мертвых», на триста тысяч населения города…
В живых, на данный момент — тридцать две тысячи.
Самое страшное для нас, в тот год — мы поняли, как относятся к нам люди.
Мы теряли друзей, бродили по темным улицам, напивались и уходили.
Правда, страшно.
Слышать, как тебе говорят: «ты — самый-самый» и добавляют в уме: «большой чудак»!
Через букву «М».
Мы читали мысли, резали себе вены и открывали газ, слушали родных и шли топиться или вешаться, потому что быт во лжи — уже достал…
Во всех этих документах, виделась растерянность и недоумение — как помочь тем, кто помощи не просит? Кто упрямо лезет мыть окна на девятом этаже и разгоняется на свежекупленном авто…
Перелистывая документы, отсматривая файлы на своем старом стационарном компе, постоянно возвращался к тому, что я пропустил нечто важное.
Сигареты и кофе. Кофе и сигареты.
Как слова старой песни, чередовались и скрещивались у меня столе два этих «продукта».
За пару часов, что я вернулся домой и засел за работу, атмосфера в квартире превратилась в плотное дымное марево, отвратительно воняющее никотином. Даже аромат кофе уже не спасал дело.
Пришлось выползти на лестничную площадку, где Валентин, заботливо поставил пепельницу, оставив в квартире настежь открытые окна и балконную дверь.
Впервые, за всю свою «курительную» жизнь, я курил в квартире. Да и на лестничной площадке, если честно, я тоже не частый гость. Курю, по привычке, на балконе.
«Может, бросить, к чертовой матери?!» — Задавил я сигарету и закрыл пепельницу крышкой. — «Надоело…»
Закрыв окно, поежился — февраль крутил мороз, присыпал его снежком и раскручивал вьюгу, полируя поземкой каток и плохо вычищенные дороги. Фонари едва пробивались сквозь стену снега, блеклые, желтушные и мерзкие. Тротуары и дороги академии, еще час назад полные счастливых и молодых парней и девчонок — пустели. Погасли окна в аудиториях и только в библиотеке, светится окно ночного абонемента. В библиотеке и в деканате. Стелла снова мучается от бессонницы. Или ругается с Альбой.
Или устроила очередное совещание, на которое я, по своему обычаю, не пошел. Все что надо — скажут утром, в двух словах, а терпеть бесконечные переливание из пустого в порожнее… Поболтать я могу и с Маршей! Ладно бы хоть диалог вели… Так ведь нет — обличительные монологи и добровольное поднятие рук.
Только повращавшись в учебном коллективе, понял смысл сразу трех пословиц: восточной — «Только скудоумный берется учить ребенка»; Советской — «Те, кого обидят Боги — подавайтесь в педагоги» и свежей, не давно узнанной — «Не учите ребенка — учите себя!»
Самые лучшие результаты срезов показывали именно те группы, в которых педагоги не «учили», а «делились», знаниями.
Чем ярче был препод, тем быстрее находил общий язык с группой. И тем больше его пытались шпынять и нагружать — старички.
Правда, тут уже нашла коса на камень…
С появлением Анны, многие молодые преподаватели занялись собой — имея пример глазами, сложно остаться равнодушной. А когда беременность стала явной… А «яркость» не уменьшилась! Началось паломничество в кабинет нашего тренера по рукопашному бою.
Странные такие существа — люди…
Неужели нельзя понять раз и навсегда простую аксиому: «Если вы не хотите делиться радостью, тогда идите в жопу с вашей горестью!»