— Ты сказала, что готова на все, — напомнил он.
— Да, — подтвердила Джойс.
Он повернул ключ в замке и толкнул дверь.
Дверь открывалась внутрь. Она провернулась на петлях и осталась стоять распахнутой. Джойс смело шагнула через порог и прошла в глубь комнаты. Дверь тихо закрылась у нее за спиной. Раздался тихий щелчок — это ключ провернулся в замке.
Джойс задышала чаще. Она вдруг покрылась испариной, хотя в комнате было прохладно. Она провела рукой по лбу, и пальцы остались влажными.
В комнате было темно и почти ничего не видно. Где-то в сумраке раздался одинокий пронзительный звон, будто ударили в гонг. А потом — шипение, и сразу за ним — вспышка алого пламени. И он возник перед ней. Он: чернокожий мужчина.
— Разденься, — велел он.
— Мне холодно, — прошептала Джойс.
Однако ее рука сама потянулась к пуговицам на блузке. И она принялась их расстегивать.
Он что-то бросил в жаровню — какой-то золотой порошок, — и пламя сразу же стало жарким. Он наблюдал, как Джойс снимает с себя одежду.
Она улыбнулась:
— Видишь, я стала стройнее. Как ты мне велел.
Он обошел вокруг нее. Он осматривал ее так, как обычно осматривают статую в музее.
— Да, — согласился он, взял ее руку и положил себе на пенис.
Она ощутила, как он напрягается — ее рука приподнялась на фут. Или больше.
Она радостно рассмеялась. Ее большой палец лег на нежную плоть в самом верху.
— Расскажи мне про своего мужа, — попросил он настойчиво.
— А что про него рассказывать?
Похоже, это его позабавило.
— Я так и думал, — помолчав, сказал он и опустился перед ней на колени. Жар дыхания у нее на бедрах… Прикосновение его губ к животу. Такого с Джойс не было никогда. Эммет ни разу такого не делал с ней. Ни разу.
Он отпрянул:
— Ты еще недостаточно стройная.
Он резко встал и огляделся в поисках сброшенной одежды.
— Нет, пожалуйста, — выдохнула Джойс. — Пожалуйста.
— Мне очень жаль. — Он уже надевал брюки. — Но таково правило салона Сатэны. Впрочем, есть один способ… — Он выразительно замолчал и как будто задумался.
— Я говорила уже. — Джойс очень старалась, чтобы ее голос не сорвался на истерический визг. — Я готова…
— Да. — Его белые зубы сверкнули в пляшущем свете алого пламени. — Ты готова на все.
Он отправил ее домой. Она прошла по крытому переходу с оружием, которое дал ей он. Она не помнила, как это было. Оно как будто материализовалось у нее в руке.
И да. Все было так, как он ей говорил. Вот они: Эммет и Либби корчатся в жарких объятиях. Их тела поблескивают от пота. Они даже ее не заметили. Вот о чем Джойс действительно пожалела: что они ее не заметили, занятые друг другом. Но она сделала так, как ей было сказано. Она стреляла в них до тех пор, пока они оба не замерли навсегда.
Она прошла прямо к двери, обтянутой черным шелком. Никто не преградил ей дорогу. Он ждал ее там, за дверью. Он взял у нее пистолет. Задрал ее юбку, провел рукой по ягодицам.
— Тебя никто не видел? — спросил он.
— Никто.
— Хорошо. Но прежде чем мы приступим… ты знаешь, кто я?
— Ты Сатэна. — Джойс указала на слова "Салон Сатэны", выведенные позолотой на затянутой черным шелком стене.
— Хорошо, — сказал он. Белые зубы сверкали в пляшущем сумраке. Черное тело выгнулось и напряглось. Мускулы стали как камень. — А ты знаешь…
— Да, да, — оборвала его Джойс. Потом взяла его руку и провела под резинку своих новых черных шелковых трусиков.
— Ты стала стройнее, — сбивчиво прошептал он, возбудившись мгновенно.
— На тридцать фунтов, как и хотела.
Тогда, когда все закончилось, она прошла через спальню, где остались тела Либби и Эммета. Прошла по разлившейся крови — в ванную, где стояли весы.
— Значит, ты знаешь?
В первый раз в жизни в Джойс пробудилась такая игривая жажда. Она взяла его член в ладони. Она вся извивалась. Ласкалась к нему.
— Про то… что там перепутана одна буква? — Теперь она встала перед ним на колени и приблизила губы к его напряженному естеству. — Да, Сатэна. Я знаю.
— Мммммм, — отозвался он.
Майкл Бламлейн
Домашние хлопоты
Я одна. Кертис ушел на прошлой неделе, вернее, ему пришлось уйти. Сожаления я не испытываю, может, только о том, что ждала слишком долго. Если я хочу сохранить то, что у нас есть, мне нужно побыть одной, ничто не должно меня отвлекать. Именно теперь я должна собрать волю в кулак.