Потеря даже одного древнего дракона заметна. Су-57, не смотря на всю его технологическую сложность, при наличии промышленных мощностей, ресурсов, отлаженных технологических цепочек и опытных специалистов, можно построить меньше чем за полгода. С драконом-патриархом так не получится.
Из участвовавших в ночном налёте полутора десятков древних драконов уцелел только один. Самый древний и самый сильный зверь. Драконы живут родами, у них нет короля и каждый род сам по себе. Возможно именно поэтому демоны, в незапамятные времена, смогли завоевать драконов и включить их в свою свору пусть не на положении рабов, а в качестве слуг и цепных псов.
Последний оставшийся в живых из участвовавших в налёте на человеческий город дракон чувствовал, что его смерть летит за ним на треугольных металлических крыльях. Он ощутил гибель своих чуть более слабых собратьев, оставшихся позади. Он знал, что проклятые людишки не остановятся и постараются догнать и убить его тоже. Раз уж выпал такой удачный случай.
Жёсткие крылья почти не двигаются. Крылья застыли. Он летит быстро, как звук. Так быстро, как только может и вся его магическая сила сейчас нацелена только на то, чтобы лететь и лететь как можно быстрее на юг, под защиту его хозяев. Но те, что позади, ещё быстрее. Они расправились с его собратьями, кто не смог уйти, кто вынужден был принять бой и проиграл. Дракон знал, что те, позади, идут за ним и он сам не сможет уйти от них.
Его имя было Горхан. Он прожил две с половиной тысячи лет и почти половину этого срока являлся главой одного из родов, слушавших великому повелителю, демоническому принцу легион. Владетелю доминиона, к которому относилась земля островов, где жил его род и, с недавних пор, эта непокорная планета. Слишком холодная и слишком полная людей.
Прежде Горхан не боялся людей — слабых, мягких, смертных. Пожалуй, люди одна из самых слабых рас в мирах великой сферы. Они не умеют собственной магии, если не используют заёмную, полученную от высших демонов или мелких местечковых божков. Они мало живут, но зато неплохо плодятся. Срок их жизни слишком мал, чтобы кто-то из них успел набрать хоть немного силы или мудрости.
Считалось, что из человеческого племени получаются отличные рабы. Достаточно умелые и достаточно покорные. В отличии от тех же гоблинов, людей удобно приносить в жертву, получается неплохой энергетический выхлоп. Кроме всего прочего, люди весьма неплохи на вкус, по мнению драконов.
Прежде Горхану не приходило в закованную в чешую и увенчанную шипами голову бояться жалких людишек. Но после того как, повинуясь воле хозяев, он оставил свой остров и через портал прошёл в этот мир, всё изменилось. Горхан помнил своё недоумение, когда хозяева сначала потребовали несколько молодых драконов из его рода, потом ещё больше, потом затребовали взрослых, а после пришёл черёд самого Горхана исполнять древний обет, заключённый между драконами и демонами задолго до его рождения. На склонах гор изумрудного острова, в гнезде рода, остались только самки и пара молодых драконов. Остальных хозяева призвали в этот проклятый, непокорный мир. Остальные умерли. И только сам Горхан, глава своего опустевшего рода, оставался жив все те двенадцать лет, что один из повелителей легиона, властитель доминиона, руками, когтями и зубами своих слуг пытался подчинить новый мир. Возмутительно непокорный. Чудовищно богатый. Без сомнения, стоящий всех тех усилий, которые доминион затратил и продолжал тратить на его затянувшееся покорение.
Живущие в этом мире люди придумали страшное множество различных штук. Свою слабость, они компенсировали прочностью своих воплощённых в металле творений. Как рыцарь, укрывающий мягко и хрупкое тело кованной кольчугой, они садились в кабины истребителей, бомбардировщиков, танков и ракетных крейсеров. И в отличие от примитивных рыцарей из прочих захолустных миров, их плюющиеся ракетами и стреляющие снарядами доспехи могли убить даже архидемона или древнего дракона.
Умереть от руки человека? Раньше Горхан испытал бы от подобных мыслей только дикое возмущение. Сейчас он чувствовал страх. Слишком часто он в этом мире чувствовал страх. Такое непривычное, прежде, чувство.