— Готовы вернуться в офис? — спросила я с притворным весельем, медленно отходя от витрины.
— На самом деле я искал тебя, — признался Никамедис. — Я кое-что выяснил о серебряных лавровых листьях.
Он вытащил одну из книг из стопки в моих руках, затем прошёл мимо меня, положил книгу на крышку витрины и открыл тяжёлый том.
— Иди сюда, посмотри, — позвал он. — Думаю, тебе будет это интересно.
Мне хотелось закричать, но вместо этого я, сохраняя бесстрастное выражение лица, спросила:
— Что?
Никамедес пролистал страницы.
— Помнишь, что мы думали, что тебе нужно найти способ размолоть листья, чтобы эффективно их применить?
Я кивнула. В попытке отравить меня, Жнецы использовали растение под названием Сочный Секлет, чьи листья и корни сначала высушили, а потом растёрли в мелкий порошок. Поэтому мы с Никамедисом подумали, что нам нужно сделать тоже самое с лавровыми листьями. Единственная проблема заключается в том, что лисья на моём браслете — из массивного серебра. Их нельзя просто бросить на разделочную доску и размельчить ножом. На самом деле мы до сих пор так и не выяснили, как мне использовать листья. В противном случае я уже давно применила бы столько листьев, сколько потребуется, чтобы исцелить ослабленные ноги Никамедиса. Ведь это я виновата в том, что его ранили.
— Кажется, нам не нужно ни размельчать листья, ни отваривать их или делать что-то другое, — объяснил Никамедес. — Вот. Посмотри вот здесь.
Он нашёл абзац, который искал и отошёл в сторону, чтобы я могла прочесть.
«Известно не так много, каким способом можно использовать серебряные лавровые листья, дабы исцелять или ранить. Однако одна вещь предельно ясна: металлическая структура листьев не позволяет сварить их, размельчить или нарезать, как поступили бы с обычным растением или корнями. Существует школа мышления, которая предполагает, что достаточно проглотить один из листьев, чтобы активировать его силу, но это, в лучшем случае, рискованное предположение. Другая, более интересная идея, заключается в том, что листья нужно использовать в комбинации с другими артефактами, чтобы усилить их могущество или воздействовать на них. Возможно, таким образом, они даже смогут усилить магию человека…»
Книга приводила ещё несколько примеров, как лавровые листья использовались в комбинации с другими артефактами. Например, греческая богиня Гера прикрепила лист к кольцу с драгоценными камнями, который её муж Зевс хотел подарить одной из своих человеческих возлюбленных. И в тот момент, когда Зевс подарил ей кольцо, из-за ревности Геры и её злых намерений, которые богиня вложила в лист, упала замертво.
Но, видимо, самым известным примером сочетания артефактов с листьями стали две длинные белые шёлковые перчатки. Сигюн — норвежская богиня преданности, когда-то носила эти перчатки с прикреплёнными к ним листьями. Таким образом она исцелила ужасные раны на руках, оставшиеся после того, как держала чашу слёз над своим мужем Локи, а в это время на них брызгал змеиный яд. Это произошло, когда Локи заперла другая богиня.
— Класс, — проворчала я. — Значит, мне нужно только привязать один из листьев к пальцам Локи, тогда он упадёт замертво. Без проблем. Я в любом случае смогу достаточно близко подобраться к нему, чтобы сделать это. И, конечно, он будет стоять смирно, пока я надеваю ему лист на палец.
— Сарказм излишен, Гвендолин, — упрекнул Никамедис, захлопывая книгу и забирая ее. — Я, конечно, продолжу исследования. Просто подумал, что ты захочешь об этом знать. Думал, что это… отвлечёт тебя немного… от другого.
Я пыталась этого не делать, но мой взгляд всё-таки метнулся к ключу. Вот что мне нужно, чтобы отвлечься, или хотя бы, чтобы начать вторую часть моего плана по спасению бабушки…
Слишком поздно я поняла, что Никамедис заметил мой взгляд. Он нахмурился, затем, приблизившись, прочитал карточку на витрине.
— Ключ Януса, — пробормотал он. — Очень необычный артефакт с необычной магией. Не совсем то, на что большинство воинов смотрели бы дольше пары секунд. Их скорее интересует оружие, которым можно убивать, а не такие предметы, как ключ.
Я молчала, потому что просто не знала, что сказать, чтобы он ушёл и не размышлял над тем, что я здесь делаю.
— Но ты и не принадлежишь к числу обычных воинов, не так ли, Гвендолин?
Никамедис посмотрел мне прямо в глаза, и я смогла прочитать в его взгляде, что он раскусил мой план.
У меня перехватило дыхание. Он точно знал, что я собираюсь сделать. Конечно, он это знал. Никамедис знал обо всём, что происходит в библиотеке: о студентах, которые занимаются сексом за стеллажами; о профессорах, которые сдают книги слишком поздно, включая ответ на вопрос, почему я внезапно интересуюсь артефактом, который может открывать замки.
Я вздохнула, потому что ожидала, что он набросится на меня. Но к моему удивлению, Никамедис просто продолжал смотреть на меня. В конце концов, спустя, казалось, целую вечность, он залез в карман брюк и вытащил связку ключей.
У меня перехватило дух, потому что я узнала эту связку — ключи на ней открывали как дверь в библиотеку, так и все витрины. Никамедис просмотрел связку, пока не нашёл подходящий ключ, после чего сунул его в замок и открыл стеклянный ящик. Он протянул руку и вытащил ключ Януса. Я ожидала, что он уйдёт вместе с артефактом, сказав, что спрячет его в надёжном месте. Другими словами, как можно подальше от меня и моих воровских намерений. Вместо этого Никамедис закрыл витрину и медленно положил ключ на гладкую поверхность стекла.
— Тебе следует отнести его вниз и позаботиться о его чистке, — произнес он негромко. — Его нужно отполировать. Но не спеши. Торопиться некуда — времени предостаточно.
Я открыла рот от удивления. Никогда, даже за тысячу лет, мне бы в голову не пришла идея, что Никамедис может отдать мне ключ.
— Почему вы думаете, что его нужно отполировать? — осторожно поинтересовалась я, мне было очень любопытно. — Он и сейчас выглядит довольно хорошо. Вы же знаете, какой… неуклюжей я иногда бываю, особенно с артефактами? Кто знает? Я могу… потерять его или ещё что-нибудь сделать.
— Это риск, на который я готов пойти, Гвендолин, — мягко ответил Никамедис. — Даже если остальные смотрят на это по-другому.
Библиотекарь вновь посмотрел на меня, и я увидела убеждение в его глазах наряду с верой — в меня. У меня отвисла челюсть. Однако Никамедис, казалось, не заметил моё удивление. Кивнув, он собрал свои книги, даже те, которые я всё ещё держала в руках. Потом развернулся и ушёл, стуча тростью по мраморному полу.
Пару секунд спустя и стряхнула с себя оцепенении и осторожно взяла ключ. Я ожидала, что включится психометрия и покажет мне все чувства и вспоминания, связанные с ним. Но ощутила только его гладкость, будто ключ мог скользнуть в любой замок и открыть его без проблем. Надеюсь, именно это он и сделает.
Я сунула ключ в передний карман брюк, затем вернулась на первый этаж, ухватилась за пустую книжную тележку и повезла её назад к стойке для выдачи книг, попутно размышляя о встрече с Никамедисом. Но впервые у меня действительно появилась надежда, что я смогу спасти бабушку.
Алексей сидел на том же месте, где и раньше. Его лицо немного расслабилось, когда он увидел меня и смог убедиться, что пока я отсутствовала, не навлекла себе на голову проблем.
Если бы он только знал…
— Почему тебе понадобилось так много времени? — спросил он.
Я пожала плечами и припарковала тележку рядом с ним.
— Я встретила Никамедиса, и он подсунул мне ещё больше книг. Ну, ты знаешь, как обычно.
Это было откровенной ложью, но Алексея ответ удовлетворил. Он снова прислонился к стене, а я села на свой стул и продолжила работать. Прошёл ещё час. Всё это время я ощущала ключ Януса в своем кармане, но не осмеливалась вытащить его, пока Алексей находился рядом. Он начнёт задавать слишком много вопросов о том, что это за вещь и почему она у меня.