— Тела или следы? Вы нашли что-нибудь? — раздраженно уточнил Цапий.
— Ничего там нет, хотя мы сильно не смотрели. Боязно, и кислятина такая едкая, что в носу свербит нестерпимо. Но за лагерем вроде след есть.
— Вроде?
— Ну тут дело такое… Похоже, будто на лыжах кто-то прошел. А может, и не на лыжах. Уж больно неуклюже шел. Будто падал через шаг. А еще снега столько намело, что не понять толком.
— Но это точно след человека?
Охотник пожал плечами:
— Сколько живу, не видел, чтобы дичь такой оставляла. Да и не слышал. Поговаривают, что за Подонцом встречаются твари вообще ни на что не похожие, ликом пострашнее тещи Техно и падкие до человечинки, ну так до него отсюда путь неблизкий.
Либерий, быстро обдумав полученную информацию, озвучил свой вывод:
— Этот след появился не раньше ночи. Будь иначе, его бы совсем замело.
— Похоже, так, — кивнул Хрюк, искренне считая, что его мнение безумно интересно всем присутствующим.
Скривившись брезгливее, чем прежде, Цапий указал в сторону лагеря:
— Сходите, хорошо осмотрите эти следы. Изучите их хотя бы на тысячу шагов.
— Тысяча — это сколько? — не понял Ренатий, или, что скорее, пытаясь затянуть время, чтобы увильнуть от работы.
— Хрюк тебе объяснит. Идите.
Подождав, когда охотники удалятся, Цапий обернулся к Либерию:
— У нас заканчивается продовольствие. Надо возвращаться.
— Возвращаться?! Да это наверняка следы технотварей. Или хотя бы тех, кто что-то о них знает. Ведь все это, — Либерий указал на пепелище, — их рук дело.
— У нас нет продовольствия. Я не могу рисковать воинством Церкви. Лошади падают одна за другой, скоро нам придется нести амуницию и оружие на плечах, а затем и сами начнем умирать. Слишком тяжел оказался путь, пора разворачиваться.
— Те, кто оставили след, опережают нас на часы. Если не жалеть сил, быстро их догоним.
— Они тоже могут не жалеть сил. От лошадей по такому снегу толку мало. Даже эти пьяницы на лыжах могут ходить быстрее любого из нас. А если эти люди такие же умелые? Нет, брат, хоть и обидно останавливаться, но я командую возвращение.
— По возвращении я буду вынужден доложить иерархам о вашем малодушии! — в бешенстве, помноженном на отчаяние, выдал Либерий. — Мы ведь несколько месяцев потеряли на поиски древней скверны. Нам пришлось использовать невосполнимую силу артефактов, чтобы сломить горцев, шесть наших братьев потеряли, я уж не говорю о павших в битвах летом и по осени. И теперь уходить?
Цапий, тоскливо уставившись на юг, еле слышно произнес:
— Сколько ни идем, они нас постоянно опережают. Смирись, брат. Мы просто не рассчитали своих сил.
— Но мы пока не голодаем.
— Однако рационы сокращены, а это плохо — слабеем.
— Можно поискать дичь.
— Здесь ее нет. Лишь зайцы да лисы, и куда реже что-то стоящее. Даже сволки на зиму отсюда уходят. Мы только потеряем силы и время ради этих крох.
— В горах дичи было больше, по пути назад будем ее добывать.
— Она разбегается от нашего воинства. Слишком нас много. Сотню еще как-нибудь можно прокормить дичью, но две тысячи никак.
Слова Цапия навели Либерия на другую мысль:
— А что, если разделить отряд? Большая часть вернется, а остальные продолжат погоню.
— И в чем смысл?
— Тех, кто пойдет по следу, надо будет обеспечить продовольствием за счет основных сил.
— То есть отдать все? И как же они будут возвращаться? В зимнем походе достаточно два-три дня не поесть, чтобы свалиться от усталости.
— Будут есть лошадей.
— Которые сами падают с такой скоростью, что скоро ни одной не останется.
— Брат. Достаточно сотни воинов — это не так много.
— Даже двух тысяч может не хватить для битвы.
— Я бился с этими древними, не такие уж они и сильные оказались.
— Скорее странные. К тому же слабыми их тоже не назвать: вы их не победили, и потери оказались большими.
— Им помогли горцы.
— Кто знает, что им поможет здесь, рядом с землями Тьмы?
— Полсотни воинов. Брат, всего полсотни воинов, и ты с чистой душой скажешь иерархам, что сделал все возможное.
— Гибель еще полусотни воинов мне будет трудно объяснить иерархам.
— Хорошо. Дай мне всего десяток. Это ведь так немного.
— Брат, тебе стоит поумерить свой пыл. Тебя уж точно никто не обвинит в ненадлежащей настойчивости. Это моя ответственность, и я сам буду держать ответ.
— Все знают, как я ненавижу этих тварей. Никто не поставит в вину, что меня оставили с малым отрядом в степи. Такое уже бывало, и я часто побеждал. Хотя бы пять братьев, только выбирать я их буду сам.