Отбросив далеко в сторону лук, Влад обернулся к Давиду. Тот уже подходил к своему противнику, корчившемуся в снегу. С трех шагов добив его в голову, крикнул:
— Это все?!
— Я видел только троих!
— Откуда они здесь взялись?!
— Не знаю! Запы мне не отчитываются! Иди сюда!
Приблизившись, Давид пригляделся к залитому кровью лучнику, неуверенно произнес:
— Этот живой вроде.
— Да в нем крови не осталось.
— Ты же их вроде чуять издали можешь. Других не чуешь?
— Не издали: дистанция должна быть небольшой. Точно не знаю, но этих я сперва увидел, а уж потом, когда подобрался на сотню метров, засек их блоки опознавания.
— Блоки опознавания?!
— Только не спрашивай меня, что это значит. Та компьютерная приставка, которой я обзавелся в придачу к голове, запов обзывает именно так, хотя и неуверенно. Точнее «боевыми метаморфами с блоками опознавания». Вот что я узнал, когда столкнулся с этими: «Обнаружены боевые метаморфы. Количество: три особи. Идентифицированы блоки опознавания. Принадлежность: Западный Альянс. Статус: полностью активны. Ситуация: охотничья группа, процесс разделки добычи. Ситуационная рекомендация: избежать обнаружения, при невозможности — уничтожение, последующий анализ вероятности вторичного использования нанитов».
— Что за наниты? Наночастицы? И как их можно использовать?
— Спроси что-нибудь полегче. И вообще: давай с мясом решать быстрее, пока на запах крови сволки со всей степи не сбежались.
— А что там решать? Волокушу свяжем из тех веток, что дикари притащили, и ходу домой. Шевелиться надо, горизонт затягивает, чует мое обмороженное ухо, что снег вот-вот повалит. Помнишь, как в метель заблудились тогда? Я повторения не хочу. Эй! Влад! Что с тобой?! Вла-а-а-ад!!!
Тот, оседая в снег, выгнулся дугой, с трудом прохрипев:
— Опять…
Первый раз такая неприятность случилась с Владом в тот момент, когда он, вымотавшийся после чуть ли не бесконечных странствий по мрачным подземельям, впервые выбрался на поверхность «мира светлого будущего». Стояла ночь, с неба, как в старые добрые времена, холодно светили звезды и луна, воздух оказался куда свежее той заплесневелой пыльной затхлости, которой ему приходилось дышать с той минуты, когда за коварным изобретателем закрылась дверь бункера.
Но насладиться лунной ночкой ему не позволила незримая жестокая сила. Заполнив тело болью и скрутив судорогами, она вышибла из него дух. Он до рассвета провалялся на бетонной трубе, так и не поняв, что это было.
На этом, к великому сожалению, неприятности заканчиваться не захотели. Время от времени голос в голове равнодушно сообщал о каком-то поиске коннекта, после чего пытка продолжалась. И чем дальше, тем чаще это случалось. Если в начале промежутки между приступами длились несколько месяцев, то затем сократились до недель, а теперь и дней.
В данный момент через каждые два-три дня Влад падал как подкошенный, после чего валялся бревном несколько часов. Затем уже привычно быстро приходил в себя, готовый при этом съесть слона целиком: аппетит после приступов просыпался чудовищный, и жажда — тоже.
Во время приступов он был беспомощнее котенка. Сознание, как прежде, уже не терял (к сожалению), но все равно ни на что не годился. Тело, скованное судорогой, не подчинялось, боль разрывала сознание, отчего он всерьез опасался рано или поздно сбрендить. Биота не помогала, система регенерации, встроенная в организм во время странствий в подземном мире, тоже не вмешивалась, почему-то считая происходящее рядовым и безопасным явлением.
Что делать, Влад не знал. Специалистов по имплантатам в этом мире не осталось. У него появлялись различные идеи, но ничего полезного из них он так и не извлек.
Если бы приступ сковал его чуть раньше, во время боя с запами, все могло закончиться очень плохо. Тот лучник был хорош и, скорее всего, сумел бы попасть в Давида раньше, чем тот в него. А затем дикарям оставалось добить беспомощного здоровяка и подстреленного коротышку. Вот так бесславно и странно едва не оборвалась карьера «ужасающих технотварей», ради которых не поленились собрать целое войско.
Влад мало что соображал, погрузившись в темный омут боли. Вокруг хлопотал Давид, укладывал одеревеневшее тело на волокушу, перетаскивал от туши бизона куски мяса, что-то говорил при этом, но смысл слов до сознания не доходил.