Григорий Иванович встал и крепко пожал ему руку.
– Ну что, господа, по коням? – полувопросительно посмотрел на друзей Григорий Иванович.
– Э нет, господин дипломат! У моряков так не положено! – возразил капитан и позвонил в колокольчик.
– Накрыть стол по полной программе! – приказал он возникшему, как тень, Матвею.
– Есть накрыть стол по полной программе! – и в глазах вестового промелькнули веселые искорки.
– Ты что это, никак насмехаться изволишь?! – гневно сверкнул глазами капитан, привстав в кресле.
– Никак нет, ваше высокоблагородие! Радуюсь!
– И чему же это ты так радуешься, служивый? – уже спокойнее спросил Фаддей Фаддеевич, проявляя видимую заинтересованность.
– Встрече старых друзей, ваше высокоблагородие!
Присутствующие переглянулись.
– Откуда же ты знаешь обо мне, голубчик? – удивленно спросил Григорий Иванович, приподняв брови.
– От их высокоблагородия господина Андрея Петровича, ваше высокоблагородие! Они мне рассказывали о вас и не раз. И о том, как вы вместе с их высокоблагородием господином капитаном плавали на шлюпе «Надежда». И очень они хвалили вас, ваше высокоблагородие, – смутившись, ответил Матвей.
– Ступай, выполняй приказание! Да поживей! – резким тоном приказал Фаддей Фаддеевич.
И когда вестовой, ответив «Есть!», покинул каюту, укоризненно добавил:
– Сразу видно ваше воспитание, Андрей Петрович.
– Не придирайтесь, Фаддей Фаддеевич. Дай Бог, чтобы у вас всегда были такие помощники! – примирительным тоном попросил Григорий Иванович.
– А я и не придираюсь. Просто еще в самом начале плавания просил Андрея Петровича быть построже с вестовым, не баловать его. Ведь он все-таки как-никак, гвардейский офицер, и я до сих пор помню его командный голос на мостике «Надежды». И куда только все подевалось? – Фаддей Фаддеевич пожал плечами.
– Он сейчас не столько гвардейский офицер, сколько ученый, а это две большие разницы, уважаемый Фаддей Фаддеевич.
Когда все успокоились и расселись по местам, удивил вопросом, мучившим, видимо, его, Андрей Петрович.
– Никак не пойму, каким же образом англичане смогли узнать о нашем присутствии в Кентерберийской долине? Я же пунктуально выполнял все предписания Баранова по скрытности нашего плавания, прокладывая курс «Екатерины» задворками Тихого океана. Потому и не встретили ни одного иностранного судна, ни одного европейца за исключением двух английских матросов, взятых в плен туземцами. Но не в их интересах было встречаться с англичанами, да и не могли они этого сделать, это я точно знаю. И все-таки как, каким образом мы все же «засветились»?
Григорий Иванович задумчиво барабанил пальцами по крышке стола, обдумывая возможные варианты.
– Британская разведка – очень даже неплохая разведка. Мы, между прочим, даже здесь, в Бразилии, чувствуем ее скользкие щупальца. А уж в районах их прямых интересов, одним из которых как раз и является Новая Зеландия, тем более. Хотя, – самодовольно улыбнулся он, – англичане тоже обижаются на нас и, надо полагать, не зря. И мы, оказывается, щи не лаптем хлебаем… – Помолчал, опять задумавшись. – А у вас, Андрей Петрович, случайно, не было каких-либо стычек с маорийцами? Может быть, вы успели нажить себе врагов среди их вождей?
– Успел, разумеется, но только в лице одного из них и уже в самом конце нашего пребывания в долине.
– Вот и разгадка ответа на ваш вопрос, Андрей Петрович. Все оказывается так просто… – откинувшись на спинку стула, удовлетворенно изрек генеральный консул.
– Вы думаете…
– Да, да, именно так, – подтвердил его догадку Григорий Иванович. – Ведь не зря же англичане вывозят отдельных аборигенов из числа местной элиты к себе в Британию, учат их английскому языку и прочему, «приобщая» таким образом в течение некоторого времени к плодам цивилизации. А затем возвращают назад сюда, в Новую Зеландию, отрабатывать, так сказать, затраты на их «обучение». Вот вам, господа, налицо один из классических результатов этой иезуитской политики.
Андрей Петрович понимающе посмотрел на генерального консула. «Все оказалось действительно таким простым и наглядным», – удивился он прозорливости Григория Ивановича, переходя на балкон, куда пригласил их Фаддей Фаддеевич, пока вестовые накрывали стол для товарищеского обеда.