— И часто ли князь вспоминает о своих подопечных? — Анарад отгоняя прочь непрошенную мысль, крепко смял упругие ягодицы Домины.
Та даже выгнула бровь, в тенях ресниц блеснул лукавыми огоньками взгляд.
— А с чего ты вдруг так затревожился, княжич? У князя уж такая доля — заботиться о своем народе. А ты… — она подтянулась на носочках, едва дотягиваясь до губ Анарада, прошептала горячо: — как станешь князем, тогда и сам позаботишься.
Анарад нахмурился, выпустил Домину. Не желая продолжать о том разговор, молча прошел к столу, где лежала его рубаха, оставив служительницу стоять в растерянности.
— Так что с Воймирко? Не вышли на его след? — спросила после некоторого раздумья — вернулась к прежнему разговору, но, поняв, что продолжать не стоит, сдернула с петли рушник, подхватила им котелок, что томился на печи, поставила на стол и достала деревянные плошки.
Анарад, нацепив рубаху, рухнул устало на скамью — все же дорога вымотала изрядно. Вротислав, верно, выспался уже да распивает с дружиной брагу за одним столом.
— На след не вышли, — буркнул княжич, когда Домина вернулась к столу, — но…
— Анарад замолк, решая говорить о дикарке или нет, хотя чего таить, узнает скоро сама обо всем, если уже не вызнала, прикидываясь только. — Мы, поймали кое- кого…
— Кого же, позволь узнать? — искренне проявляя интерес, спросила Домина и, бегло взглянув на него, двумя ловкими движениями разлила исходящий паром отвар в плошки.
— Девицу одну, считающей себя его ученицей.
Домина обожглась даже, пролив немного травяного взвара на столешницу, задумчиво хмыкнула, отставив котелок, протянула Анараду наполненную плошку.
— Пей, силы быстрее вернутся, — села напротив. — И что же она?
Анарад, понаблюдав, как женщина сдула пар, вытягивая губы колечком, одновременно убирая свободной рукой упавшие на щеку непослушные завитки, почувствовал, как грудь — и с чего вдруг? — наполняется теплом. Да, пожалуй, вдовица, запала глубже, чем мог он позволить себе.
— Мы ее сюда привезли.
— Сюда? — подняла на него удивленный взгляд.
Анарад неспешно втянул в себя, обжигая язык, горячую жидкости, чуть горьковатую, но мягкую на вкус — утолить жажду самое то.
— Ты не ослышалась, — поставил плошку, видя — уж не слепой — как ее весьма насторожила эта весть. — Думаю, она нам еще сгодится. Жрец использовал ее, правда, пока она ни в чем не признается, молчит. Утром будем говорить с ней еще раз. В конце концов он так просто ее не оставит, слишком долгая у них связь.
— Откуда ты это знаешь?
— Расспросил местных той деревни.
Домина опустила ресницы, долго смотря перед собой.
— Если она молчит, то уже напрасно с нее что-то требовать… Она не скажет. А Воймирко не дурак, не пойдет в ловушку. Лучше тебе ее отпустить.
На самом деле Анарад думал так же, но попытаться все же стоит.
— Посмотрим, — вздохнул, но как бы в груди не давила тяжесть, а силы помалу возвращались.
Некоторое время они пили отвар молча, раздумывая каждый о своем.
— Я думаю, может, стоит бросить силы на поиски Когана, найти их гнездо да выпотрошить их до одного.
Домина пронизала его испуганным взглядом.
— Ты слишком вспыльчив, Анарад, — нахмурила брови. — Приближаться к Когану опасно, ты можешь навлечь на себя беду, да и не только на себя, а на княжество, свой род. Осторожней, прошу тебя.
«Который и так оскуднел», — рвалось с языка раздражение, но Анарад ничего не ответил.
— Мы уже прокляты, Домина. Порой кажется, что я на самом дне, хотя привык считать, что так и должно быть, — тяжелый взгляд княжича упал на женщину. — И найти бы того, кто наслал это черное зло, что сыпется на нас ослепляющей пылью.
Домина, выдержав ожесточенный напор, вдруг поддалась вперед, протянула руку, накрывая ладонью сжатую в кулак руку мужчины.
— Ты просто устал. Тебе нужно отдохнуть, — заговорила мягко и вкрадчиво.
Анарад покачал головой.
— Перестань меня усыплять, Домина, и говорить, что все хорошо — это не правда.
— Усыплять?..
Домина одернула руку, поднялась со скамьи, медленно обошла стол, встряхивая огненной гривой волос. Приблизившись со спины, ладонями скользнула по плечам, огладив, тонкими пальцами смяла твердые гранитные мышцы. Приятное тепло полилось по рукам и спине, расслабляя, делая тело мягким, как горячий воск. Анарад закрыл глаза, позволяя Домине ласкать его. Служительница склонилась, обдав густым еловым дразнящим запахом.