Воймирко выдавать она ни за что не станет, и выход был один — бежать. Но куда? Хотя бы потянуть время, чтобы жрец смог уйти. Мысль о том, что его могут поймать, обожгла Агну, словно ядовитым соком, выжигая нутро — особенно остро это ощутила после совсем недавней столь длительной связи со жрецом.
Шуршание травы позади вынудило принять решение мгновенно. В следующий миг Агна вцепилась в траву, рванулась вперед, подрываясь с земли так стремительно, что сама не помнила, как бросилась в рогоз — в воду в тяжелом панцире воин не решится, хотя этому, видно, было все нипочем. Даже не окрикнул ее. Агна не чувствовала, как лезвие камыша нещадно рассекало кожу — нужно любой ценой вырваться. Слышала, как он приближался не отвратно и быстро, грозно и яростно раздирая камыш прямо за спиной, и даже не спешил, зная, что нагонит. Казалось, жесткие ручищи вот-вот схватят, больно сомнут, и тогда уж точно не вырваться. Он сможет выбить из нее ответ — в этом девушка почему-то не сомневалась.
— Анарад, она здесь, держи! — услышала Агна еще один мужской голос, доносившийся откуда-то с реки. Они шли на лодке с другого берега, окружая. Смотреть по сторонам не было ни времени, ни возможности. Под ногами захлюпало. Вырвавшись из пут зарослей, Агна упала в воду кулем, стукнувшись коленями о песчаное дно, погрузившись в стылую, бьющую ледяными родниками воду. Холодная вода окатила лицо, зажимая в животе и перехватывая дыхание.
Громкий всплеск, будто в реку скинули валун, раздался за спиной, и ужас от того, что он сейчас налетит, загребет руками и полонит, затопил разум, но все же толкал девушку вперед, хоть тело почти не слушалось, цепенея от кусачей воды. Дно, наконец, исчезло, и ей таки удалось отплыть. Очередной оглушающий всплеск позади и удар тяжелой стылой волной в спину накрыли затылок, утопив Агну в холодных недрах. Его руки поймали за лодыжку, дернули назад. Грубо и резко. Он обхватил добычу поперек талии, выдергивая девушку на поверхность. Агна, судорожно глотая недостающий воздух, захлебнулась, замотав отяжелевшей головой, моргая часто, сбрасывая с ресниц потоки, пытаясь рассмотреть хоть что- то, защититься.
— Дура, утонуть вздумала! — лязгнул гневом голос, что раскат грома.
— Не трогай! — завопила она, слыша его дыхание тяжелое и рваное над самым ухом.
Агна извернулась, упираясь кулаками в его скованную железными пластинами грудь, и оцепенела, не ожидав увидеть пусть еще не такого уж зрелого, как Воймирко, но уже и не юношу: высокие скулы и тонкий нос, плотно сжатые губы выказывали твердость и какую-то мрачность, волосы, вымокшие от речной воды, налипли на лоб и лицо — было не разобрать их цвет, но они явно темные, и глаза какого-то странного оттенка — серые, сумрачные, похожие грозовые облака, обрамленные мокрыми ресницами. В них невозможно смотреть долго, слишком жесткий и холодный взгляд, дробящий на части. Воин не был збрутичем — явно пришлый с других земель. Ладонь его вдруг прошлась вверх по спине к шее. Агна задрожала еще сильнее то ли от скрутивших веревкой тревоги и трепета, то ли от холода — уже не понять, но ноги немели.
— Я все равно ничего не скажу, — прошипела сквозь плотно стиснутые от холода зубы, вяло дернулась в его хватке, тая надежду вырваться, хотя вся уже задубела.
От того, как сжались в гневе его губы до посинения, а крылья носа, чуть заостренного, дрогнули, и в глазах мелькнуло презрение, Агна явно поняла, что ответила не то, что нужно, но плевать. Кто он, вообще, такой? И как смеет с ней так обращаться?
Приближавшиеся голоса и всплески воды под веслами разорвали оцепенение.
— Это мы еще посмотрим, — пригрозил, сгребая девушку в охапку, и потащил к берегу.
И тут произошло то, чего она так опасалась: в глазах поплыло, головокружение мягко толкнуло в пропасть.
***
Сколько прошло времени — Агна не понимала. Внутри и снаружи все еще плескались холодные волны, она кричала, призывая Воймирко, пытаясь достучаться до него, только из горла выходили лишь сдавленные сухостью стоны. Она слышала их краем сознания, но не могла очнуться — слишком слаба. Агна билась, пусть отяжелели уже ноги и голова, но пыталась пробиться сквозь толщу небытия, но тут же проваливалась на дно.
— Воймирко, — хрипло издало ее горло, и накалившийся в груди звук его имени раскололся на сотни кусков, которые она пыталась собрать, обжигаясь.