И все же, как ни пренебрежительно отнеслись к ней, а пропустили-таки первую — Вротислав, улыбаясь елейно, широким жестом указал проходить, да, видно, и неспроста — рисовался перед общинниками, строя из себя порядочного. Двое кметей помогли спрыгнуть на борт, поддерживая. Сходни загрохотали под множеством сапог. Поднявшись по ним, мужчины один за другим разбрелись по своим местам.
Агна скользнула взглядом по лесистому берегу и взгорку, на который вышел староста Гостибор с остальными мужчинами да детишками, которые, едва воины опустили весла, срывая ладью с места, бросились к берегу с веселыми криками. Агна невольно улыбнулась, вздохнула и отвернулась, чтобы не рвать сердце понапрасну, да напоролась вдруг на взгляд Анарада.
Агна от его какого-то непримиримого неприступного вида дыхание потеряла. Княжич отвернулся, пройдя неспешно к самой корме.
Ладья поплыла ходко и весело, и вот уже берег дома затерялся среди лесистых оранжево-зеленых холмов. Агна так и стояла, смотря вдаль и сдавливая брусья пальцами, пока русло уже совсем чужим стало — так далеко она не забиралась от деревни. Это Красен — сын кузнеца — мог пропасть надолго и прийти только на следующий день, рассказывая, в каких местах побывал да что видел. А смотреть тут, кроме как на лес и болота, не на что — кругом дремучесть сырая, непролазная.
— Не замерзла? — раздался позади голос.
Агна обернулась. Вротислав щурился на ветер, подошел, посмотрев на берег умиротворенно.
— Не замерзла, — отозвалась Агна, не радуясь обществу княжича — хотя тот ей ничего дурного не сделал, а неприязнь выросла вперед всего, как бы они не пытались сгладить свое вторжение.
— К вечеру будет еще холоднее, но мы встанем вечерять на берег. Три дня нам пути до княжества. Если отдохнуть захочешь, вон там тебе место приготовлено, — он указал в сторону на скамью среди бочек и коробов, в которых были, видимо, припасы, спрятанные под навесом от дождя и сырости утренней. На скамье той ворох шкур для мягкости и тепла. — Не смогли предугадать, что с нами девица поедет, потому не обессудь.
Агна взглянула на него внимательно — неужели и впрямь не знают, кто она? Княжич хмыкнул, не дождавшись от нее ни ответа, ни слов благодарности, которые, по-видимому, он ждал. А с чего она должна благодарить — ехать с ними не собиралась. Или все же притворяются, что не ведают о княжне из Збрутича? Намеренно решили извести ее?
— Зачем вам нужен Воймирко? — вырвался словно сам по себе вопрос, что скреб ее изнутри когтями.
Вротислав посмотрел долго на нее, повернул чуть голову назад, косясь на своего брата, подошел к борту ближе, оперившись руками, опустил взгляд и задумался на миг.
— Это долгая и запутанная история, и я не вижу смысла рассказывать, если ты не собираешься нам помочь.
Агна нахмурилась: и в самом деле — зачем спрашивает? Действительно — не собиралась. Но слов назад не вернешь.
— Раз с мечом пришли — не доброе ему желаете, — смахнула она с лица ладонью налипшие волосы, что выбились из косы, тоже посмотрела на плывущий берег.
Молчание разлилось, только слышно, как бьются шумно о воду весла. Вротислав вдруг выпрямился, щурясь на ветер.
— Гнева он нашего заслужил, а вот смерти… Пока он нам живым нужен. А там посмотрим.
Говорит, как не о служителе и даже не о человеке, а о скотине какой, на убой предназначенной.
— Зачем вы меня забрали и везете в Роудук, если знаете, что я все равно ничего не скажу? — спросила Агна, поднимая подбородок, выказывая всю свою твердость, хоть, надо признать, внутри все ходуном ходило от волнения непонятного.
— Нам и не нужно, — ответил коротко Вортислав, разворачиваясь к девушке, и вся твердость ее разом сгинула, хоть и не двинулась с места. — Он ведь тебя будет искать. Придет сам к нам в руки.
— Что? — Агна растерянно моргнула. — С чего так решил?
— С того, что ты ему очень необходима. Ведомы нам его уловки, уловки Когана. Пьет он из тебя силу, голубка.
Агна фыркнула.
— Если не знаешь, что ответить, княжич, лучше молчи тогда.
Вортислав вдруг навис, подходя уже почти вплотную, вглядываясь в глаза.
— И откуда взялась такая? — Глаза его заскользили прохладно по ее лицу. — Ты — девка деревенская! — станешь мне рот закрывать? Дерзкая ты больно, спесивая, что молодая кобылица.
Агна вспомнив разговор братьев что слышала, лежа в бреду, попятилась было, да поздно. Ладонь тяжелая, что молот, легла на поясницу, к себе с силой прибивая — через одежду плотную тело его твердое ощутила.