— Да как ты смеешь! — возмутился Старейшина, пока остальные возбужденно шептались.
Другие старейшины, что удивительно, молчали. Потому что они в курсе.
— А еще я по вашей наводке убивал неугодных, — продолжил я, — ваш сын, госпожа Гримальди, Бартоломью не был убийцей, — претендентка на пост Старейшины тихо вскрикнула, — но он узнал о развлечениях самих мудрых старцев. Вы использовали меня, а когда я начал догадываться — дважды послали к тем, кто ждал меня. Господин Цзы, — я перевел взгляд на желтокожего Старейшину, — ваши люди оставили неизгладимый след в моей памяти и на моей спине, благодарю.
— Замолчи немедленно! — потребовал председатель.
— А то что? — мстительно улыбнулся я. — Опять расплющите мою машину грузовиком? Как видите, не работает такая стратегия. Я вот что пришел сказать всем вам, — глубоко вздохнув, я продолжил: — с этого момента меня не касаются ваши разборки. Я ухожу. Сами решайте вопросы с охотниками, с оборотнями, между собой. Но если я хоть кого-нибудь увижу рядом со своим домом — я буду защищаться.
— Как жаль, что твоей невесте не понравится твое решение, — усмехнулся председатель, но тут же умоляюще вскинул руки, когда я взвел курок.
— Скорее всего, — невозмутимо кивнул я, — но вы забыли, что случается со мной, если я остаюсь один. Я не остановлюсь, пока не вырежу всех вампиров, всех до единого. Быть может, я умру раньше, согласен, — прищурившись, я внимательно смерил взглядом бледное лицо предателя, — но вы этого уже не увидите, потому что будете в первой десятке, господин председатель. Ваш подарок, да? — вытащив из набедренной кобуры именной титановый охотничий нож, я повернул его гравировкой к себе. — “Верному орудию справедливости”, чудная формулировка, вот только вы сами от нее отошли.
Лезвие легко вошло чуть над ключицей Дерека, под углом, чтобы наверняка задеть трахею. Ему очень повезет, если удастся выжить. Только, кажется, никто не торопится вызвать ему доктора.
Но я уже через час буду дома. От напряжения я половину своей речи сглатывал кровь, идущую горлом, во время ожидания поезда чуть не подох на вокзале, теперь же все хорошо. Мария, конечно, будет меня ругать, будет опять плакать. Но теперь больше никаких убийств по чужой указке. Я буду дома. С семьей.
Целых двое суток я металась по особняку и пыталась не сойти с ума. Успокоительные и снотворные не помогали, я только напряженно следила за временем и состоянием слуг. Когда по расписанию поезд уже должен был отойти от берлинского вокзала, а они все еще были живы и здоровы, я смогла немного угомониться. Но все же не выдержала и приехала в Саарбрюкен встречать его на час раньше, чем нужно было. И одному богу известно, как же я была счастлива увидеть его. Хромающего на обе ноги, бледного до синевы, но живого!
— Зачем, зачем это было нужно? — всхлипнув, я прижалась к нему, не в силах проигнорировать раскрытые для меня объятия.
— Ну, я уволился, — тихо усмехнулся мужчина, притискивая меня поближе и утыкаясь носом в макушку, — теперь только ты и я, обещаю.
— Господи, какой же ты ебанутый… — прохныкала я, жадно вдыхая запах его одеколона, смешанный с железным ароматом крови.
========== Часть 17 ==========
Алекс со своими устройствами почти вернулся к тому состоянию, в котором приехал ко мне домой после работы в Китае — ходил, придерживаясь за стенку, то и дело начинал шипеть от боли, даже один раз попытался отключиться, когда разошелся шов под ребрами на спине.
— Потому что нечего наклоняться, — бухтела я, протирая спиртом и так стерильную иглу, — чувствую себя папой Карло.
— Почему? — сидя на стуле и чуть наклоняясь вперед, чтобы мне было удобно, блондин упирался локтями в бедра и сильно сжимал пальцы в замок, аж до побеления, явно пытаясь подготовиться к процедуре.
— Потому что ты как непослушный Буратино, — озадаченное молчание было сигналом, что он все же не так хорошо знает нашу культуру, — короче, Пиноккио. Все лезешь в очаг и таскаешь крысу за хвост, — мужчина тихо прыснул, и я не замедлила ткнуть его тупой стороной иглы в выступающий позвонок, — скоро разучусь трупы зашивать, тебя одного только зашиваю. И вообще, шов — временная мера, дорогой мой.
— Я сегодня вызову доктора, только хватит мучить меня ожиданием, уважаемый судмедэксперт! — взмолился Алекс и тихо зашипел, когда я вняла его просьбе и взялась за дело.
— Какая заботливая у тебя невеста, — усмехнулся на русском вошедший в гостиную мужчина.
— Амадей! — вампир вскочил, но не до конца, скривился и сел обратно, потому что я-то кетгут не отпустила. Не хуже упряжки сработало… — Рад вас видеть.
— И ты даже знаешь, что меня сюда привело, — усмехнулся гость, подвинув стул и усевшись напротив снова чуть наклонившегося раненого, — я горжусь тобой.
Мельком глянув из-за плеча жениха на Амадея, я с удивлением отметила, что у него ярко-желтые глаза. Вот уж как-то не думала, что Алекс водит дружбу с оборотнями…
— Тут нечем гордиться, — опустил голову вампир, потом приподнял ее и хлопнул в ладоши. Через секунд пять на пороге комнаты появилась горничная, — к обеду три прибора, — отдал приказ аристократ, потом опомнился и повторил на немецком, — благодарю за уважение к происхождению моей невесты.
— Не стоит, Мария храбрая и благородная девушка, — бросив взгляд на тезку Моцарта, я неожиданно для себя посмотрела прямо ему в глаза.
— Вовсе нет, да и откуда вам знать, — проворчала я, снова опуская голову, чтобы сделать последние стежки.
— Мария… — вздохнул Алекс, больше чем уверена, он закатил глаза.
Я намеренно затянула нить чуть туже, чем надо, заставив его вздрогнуть. Нечего мне тут…
— Твой отец не одобрил бы твой выбор спутницы жизни, — усмехнулся Амадей, — он выбрал бы тебе строгую и приличную до зубного скрежета аристократку, с которой ты бы взвыл от тоски по буйной молодости уже через год, — я стиснула зубы и затянула последний узелок, аккуратно обрезав нитку. Это ведь правда, чего злиться? — к счастью, тебе повезло избежать этой участи, мальчик мой, — встав, я взяла уже почти высохшую спиртовую салфетку, чтобы стереть кровь с пальцев, и мельком глянула на оборотня, расслабленно закинувшего ногу на ногу, — с тобой верная и милая женщина, которая подарит этому дому веселье и счастье, стряхнет эту застарелую чопорность, как уже стряхнула с тебя.
— Я не особенно сопротивлялся, — улыбнулся Алекс, взяв меня за руку и поцеловав пахнущие спиртом пальцы.
Да, конечно, продолжайте говорить, будто меня тут и нет!
— Я не смогу остаться на обед, прости, — Амадей встал, — но я хотел лично, без посредничества телефона сообщить тебе содержание своего видения. Мои поздравления будущей фрау фон Маттерштейн, — чуть склонив голову, оборотень ушел.
— Видения? — переспросила я, усаживаясь к любимому на колени и надеясь, все же, больше никогда не увидеть это желтоглазое создание.
— Некоторые оборотни имеют пророческий дар, — улыбнулся Алекс, обнимая меня одной рукой за талию, — и только такие старые, как Амадей, могут верно расшифровывать знаки благодаря опыту.
— Так, ладно, мой атеизм давно летит в тартарары, так что я не буду ужасаться и впадать в истерику, — закатив глаза, я поерзала, устраиваясь удобнее, — но кто он тебе вообще?
— Дядя, — пожал плечами мужчина. Поджав губы, я начала мысленно перебирать всех известных мне его родственников, но дяди я там не помнила, — биологический, — подсказал блондин, — он брат моего биологического отца, его в детстве обратили, так что ему немного за сто сейчас. Ты вряд ли еще когда-нибудь его увидишь, он иногда приглядывает за мной.
— Я и забыла про твою троицу родителей, — пробормотала я, и тут снизошло озарение, — так, эй, стой, я надеюсь, у нас никаких твоих перемещений не будет?
— Нет, конечно, — возмущенно фыркнул Алекс, — я же сказал, что подобрал хорошую клинику. Ты думаешь, кто финансировал все исследования по искусственной репродукции?
Действительно, кто же еще не может нормально размножаться и владеет львиной долей финансов в мире? А то я уже испугалась, что будет мой на тот момент уже муж в чужом теле ко мне приставать. И как я раньше об этом не думала…
— Хитрые саблезубики, — пробормотала под нос я.