Вот сказала — и одновременно полегчало и камень на душе. Матвей тогда приподнял бровь и спросил, как же тогда нам заниматься сексом.
— Его не будет в тебе, — шепотом пообещал блондин, сжимая меня чуть крепче, — я не хочу доставлять тебе какой бы то ни было дискомфорт, моральный или физический.
Вцепившись зубами в нижнюю губу, я крепко зажмурилась. Он не сможет так. Недолго. А то еще и крышу сорвет, что мне тогда делать с моими страхами?
Резко сев, немец заставил сесть меня и пугающе серьезно уставился прямо мне в глаза.
— Кроме этого страха, есть еще что-нибудь, о чем мне следует знать, чтобы не обидеть и не напугать тебя?
Так, дайте мне бумажку, с которой он берет эти гладенькие и слишком распространенные для обычного разговора предложения!
Пожав плечами, я неуверенно покачала головой. Наклонившись вперед, Алекс поцеловал меня как сутки назад. Я же могу его так называть, да? Притянув меня к себе, из-за чего мне пришлось встать на колени, он мягко скользнул ладонями по моим бедрам, по бокам, задирая футболку. Прервав поцелуй, я чуть отстранилась, изучающе рассматривая его лицо. Блондин отвечал мне прямым взглядом, не двигаясь. Он ведь пообещал, правда?
Самостоятельно стянув с себя ненужную вещь, я наклонила голову, позволяя целовать себя. Его руки касались меня будто бы с каким-то почтением, уважительно.
— Я хочу тебя, — прошептал Алекс, не открывая глаз, — чертовски сильно хочу.
Матвей никогда не говорил, что он меня хочет. Ну, типа, мы вместе, отсюда прямо следует секс. И слышать это “хочу” очень даже приятно…
Расстегнув мои джинсы, мужчина потянул их вниз — я дернулась.
— У меня там шрам… — пробормотала я, отводя его руки. — Он некрасивый…
Матвей всегда говорил, что этот уродливый шрам от ножа на внутренней строне бедра убивает в нем весь настрой.
— В тебе нет ничего некрасивого, — мурашки побежали по спине, слезы навернулись на глаза.
Боже, ну правда, только бы он не сделал ничего, что делал этот урод!
Уложив меня на спину, Алекс избавил меня от одежды окончательно, нежно и глубоко поцеловал.
— Все хорошо? — мурлыкнул он, ласково гладя меня и позволяя ерошить свои волосы.
Кивнув, я расслабленно улыбнулась и потянулась за еще одним поцелуем. Пока его джинсы застегнуты, я спокойна. Я верю. Доверяю.
Когда прохладные пальцы скользнули вниз по животу, я лишь прогнулась, крепко стискивая стройные бока бедрами. И застонала в поцелуй, стоило только ему коснуться половых губ. Алекс пробормотал что-то, я уловила характерные нотки немецкого, разочарованно застонала, отпуская его от себя.
Первой мыслью было — у него же клыки! Второй мысли уже не было. Бесстыдно раздвинув ноги, я откинула голову, восхищенно выдыхая. Нагло запустила пальцы ему в волосы, нечаянно сжимая от острого всплеска наслаждения, подаренного раздвоенным языком. Живот сам собой поджимался от каждого прикосновения, выдавливая тихие томные стоны. От удовольствия тянуло все мышцы, и я, жмурясь до красных пятен перед глазами, сосредотачивалась на таких прекрасных ощущениях, что кружилась голова. Я бы с радостью растянула свои чувства на вечность, если бы не подкравшийся незамеченным оргазм, фейерверком разлетевшийся в голове, за звоном в ушах я с трудом расслышала собственный протяжный стон.
Я ощущала, что Алекс растянулся рядом, обнял меня, и прижалась к нему, мелко дрожа и с трудом делая каждый вдох.
Он лежал рядом, жмурясь, как довольный кот, и лениво кончиками пальцев поглаживал тот самый длинный узкий шрам от одного конца до другого.
— Ты заслуживаешь самого лучшего, — чуть хрипло пробормотал блондин, придвигаясь поближе и прижимая всю теплую ладонь к моему бедру, — ты замечательная.
— Ага, и похитит меня кто-нибудь, чтобы повлиять на тебя, интерполицай, — запустив пальцы в его встрепанные волосы, я прижалась лбом к его груди.
— Вряд ли, — расслабленно усмехнулся он, — а ты хочешь быть похищенной?
Вечные подколы Матвея тут же всплыли в памяти вместе с унизительными словами родителей о том, что это я спровоцировала насильника, я этого хотела и я виновата, с их уговорами не подавать заявление, со всеми скандалами, из-за которых я на четвертом курсе ушла жить в оставленную бабушкой квартиру, как выживала, подрабатывая, где придется, и сдавая одну комнату. Я не хотела этого! Я не хотела!
— Я не хотела… — всхлипнула я, крепко вцепляясь в широкие плечи.
— Прости, — обеими руками обняв меня, Алекс зарылся носом мне в волосы, — прости, я все испортил… Расскажи мне все, от начала и до конца, чтобы я больше никогда не напоминал тебе нечаянно то, что ты стараешься забыть.
Подняв на него затуманенный от слез взгляд, я решила, что уж ему-то могу довериться. Он не будет насмехаться и обвинять меня, я уверена.
========== Часть 5 ==========
Я проснулась очень рано, не было еще даже пяти, а на работу аж в девять надо. Спать уже не хотелось, как и вставать, потому что герр ариец тихонько сопел за спиной, прижимая меня к животу, как игрушку, и уткнувшись носом мне в затылок. Я пошевелилась, устраиваясь удобнее, Алекс вздрогнул и явно проснулся.
— Почему не спишь? — нависнув надо мной, он ласково мазнул губами по моей скуле.
Пожав плечами, я откинула голову, подставляясь под ласковые касания губ. Прохладные руки скользнули по телу, огладили бедра, чуть сжали ягодицы. Прерывисто вздохнув, я запустила пальцы в светлые волосы. Они тоже мягкие, как я и думала, шелковистые, густые…
Устроившись между моих податливо разведенных ног, мужчина аккуратно собрал мои длинные волосы в пучок и, приподняв мою голову, переложил их на подушку, чтобы не мешались. Умиленно поджав губы, я прикусила нижнюю, чтобы не улыбаться глупо и счастливо. В одном только этом жесте столько нежелания хоть случайно причинить мне боль, что опять захотелось расплакаться. Он точно сделает меня законченной плаксой…
И надо ведь хоть как-то отблагодарить его, правда?
— Погоди, стой, — отстранив его от себя, я наткнулась на строгий взгляд.
— Мне не нравится, когда ты меня отталкиваешь, — нахмурился Алекс.
— Прости… — неловко пробормотала я, пристыженно убирая от него руки.
— Что ты хотела сказать? — уже мягче спросил он, одной рукой перекладывая мои ладони обратно себе на плечи.
— Ты, ну… Не хочешь… Ну, нормально? — зачем я это делаю?
Сама себе рою могилу, дура тупая…
— Ты хочешь? — прикусив губу, я отвела взгляд. Вздохнув, блондин поцеловал меня под ухом, прошептав: — Я заканчиваю вместе с тобой, меня все устраивает.
— Не “заканчиваю”, а “кончаю”, — на автомате поправила я и смущенно улыбнулась.
— В любом случае, я слишком капризный, чтобы добровольно делать то, что мне не нравится, ясно? И тебе советую такой стать.
Усмехнувшись, я потянулась за поцелуем. Я всегда буду делать что-то ради кого-то, такой уж склад характера. Но делать что угодно для такого мужчины — совсем не… Ладно, кое-что все же будет трудно. Очень. Но я справлюсь.
Легонько сжав мое бедро, он сполз чуть ниже, уделяя внимание моей груди. Насчет клыков я уже не волновалась, зная, что быть укушенной мне не грозит, поэтому просто расслабилась, нагло получая удовольствие.
— Ты мне нравишься, — вдруг хрипло проворчал немец, с нажимом проводя ладонями по моим бокам, — и внешне, что, в целом, не удивительно, и характер твой поганенький мне тоже нравится.
Нет-нет, что может быть глупее, чем покраснеть от такого подросткового комплимента, когда уже так много между нами было? Но я все же покраснела, смущение и какая-то непонятная гордость смешались с возбуждением в странный коктейль, и в ответ только получилось невнятно что-то выстонать.
В ужасе распахнув глаза, я изо всех сил уперлась в крепкие плечи. Оттолкнуть тяжелого предателя не получилось, но я буквально выехала из-под него на спине, больно приложившись темечком об изголовье. Он ведь обещал!
— Тише, тише, что ты? — хрипло и встревоженно спросил Алекс, осторожно целуя оказавшийся как раз под его головой живот. — Я напугал тебя? — дрожа, я напряженно следила за скользящей по моему бедру ладонью. Чего теперь стоят все его слова? Он обещал, знал, что я боюсь! — Майн готт, Мария, это был только палец, — догадавшись, облегченно улыбнулся засранец. Да черта с два, у него не бывает никогда такой температуры рук, ко мне точно прикоснулась головка! — клянусь тебе, иначе и быть не могло.