- Все будет хорошо. Все уже закончилось.
Я глухо спросил в ворот его как-всегда-черной мантии:
- А как же мой отец?
- Сожалею, но для него я не смог ничего сделать. Никого из старой гвардии не пощадили. Я говорю тебе это, чтобы ты был готов…
Готов? Но к чему?! Я вздрогнул.
- Значит… - полузадушенный вопросительный шепот.
- Значит… - такой же тихий утвердительный ответ.
Еще через неделю милорд Люциус Малфой вместе с другими Упивающимися Смертью был приговорен к поцелую дементора. Без суда и следствия. Снейп был прав – из старой гвардии действительно никого не пощадили.
Нам прислали официальное уведомление, копию приговора и разрешение проститься. У Нарциссы дрожали пальцы и по алебастровым щекам катились крупные, похожие на драгоценности, слезы, когда она читала все эти бумаги. Очень многих… почти всех женщин слезы делают отталкивающими и уродливыми, но только не ее. Богини даже плачут совершенно. Очень аккуратно. Без судорожных всхлипов и стенаний.
Она обняла меня и уткнулась лицом куда-то мне в изгиб шеи. От ее такой интимной близости меня пронзила волна острого желания, и я почувствовал, как от стыда тут же вспыхнуло лицо. Мы держали в руках приговор моего отца, а я снова жаждал занять его место в супружеской постели моих родителей. Завтра… завтра я официально стану милордом Малфоем. Означало ли это, что так и будет? Пока что у меня не было ответа на этот вопрос.
- Драко… все кончено, мальчик мой.
Хриплый шепот Нарциссы вернул меня к реальности. Я сжал ее тонкие плечи. Мне хотелось закрыть ее собой, защитить собой. Тогда я подумал, что она говорит об Люциусе. Только потом я понял, что она говорила о нас.
*
Его волосы были коротко обрезаны, а щеки запали настолько, что по лицу можно было бы легко изучать анатомию черепа. Вместо дорогой мантии модного покроя с изысканной отделкой на нем была серая тюремная роба. Но его спина была все такой же прямой, подбородок – гордо вскинутым, и взгляд – высокомерным. Даже еще более, чем когда он был свободен, богат и уважаем в обществе. Долгие месяцы Азкабана, каждый из которых можно было бы приравнять к году, не сломили милорда Люциуса Малфоя… моего отца.
Двое авроров ввели его в тесную комнатку и демонстративно встали у двери. В этой комнатке мы ждали почти три четверти часа. Ни окна, ни одного предмета мебели, только четыре голые стены. Наши волшебные палочки забрали, а на нас самих наложили следящие чары. Единственное, что я мог сделать для Нарциссы – это поддерживать ее собой. Время от времени она прикрывала на несколько секунд глаза и до боли вцеплялась мне в плечо. Но когда отца наконец-то привели, она стояла прямо и улыбалась.
- Дорогая, здравствуй, - он галантно поцеловал Нарциссе руку, - Я рад тебя видеть. Драко, ты… возмужал.
Короткое объятие. Как будто мы не виделись пару дней, на которые милорд Люциус покидал Британию по каким-то делам. Как будто мы сейчас дома, в Малфой-Холле и сейчас пойдем обедать, а потом, может быть, совершим верховую прогулку или устроимся в гостиной перед камином, и он расскажет, как прошла поездка.
Авроры у двери открыто усмехались, глядя на нас. Они прекрасно знали, зачем мы здесь, и все равно не могли удержаться. Теперь, когда страх перед Темным Лордом отступил, когда можно стало не бояться внезапных нападений Упивающихся Смертью, все они вдруг обрели смелость и привычку смотреть сверху вниз. Слухи о том, что в аврорате делали с пленными, были настолько чудовищными, что многие просто отказывались в это верить. Добро не должно быть таким жестоким, мстительным и беспощадным. Но оно было именно таким.
- Драко, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили в кабинете на Рождество, когда у нас гостила мисс Паркинсон?
Панси… Ее родители погибли, защищая Лорда, и она уехала куда-то в Шотландию. Подальше от разрушительной поступи Добра. Змейка должна была стать моей женой, и я собирался ее найти, чтобы предложить руку и защиту. Пусть не сердце, которое было отдано другой, но хотя бы это…
- Да, сэр.
- Хорошо. Помни об этом.
- О чем это вы там болтаете? – на лице аврора была откровенная злоба, - Вам запрещено говорить о том, что может быть нам непонятно!
Я почувствовал, как у меня дернулся уголок глаза. Отец, видимо, тоже это заметил.
- Драко, ты же Малфой. Не смей.
При нем не было его трости, но я все равно ощутил призрачный удар в грудь. Легкий, совсем невесомый. Он всегда так делал, когда хотел показать мне, что я не прав.
- Я помню, отец. Я буду всегда это помнить.
- Я люблю тебя, сын.
- Я тоже тебя…
Меня прервал грубый окрик:
- Кончайте уже эти сопли, время истекло.
Ярость затопила меня с головой почти мгновенно. Если бы у меня не отобрали палочку, аврор не прожил бы и секунды. Мое первое убийство в ночь посвящения едва не свело меня с ума, но с тех пор я многому научился. В том числе – убивать, не раздумывая долго. Я готов был взорваться, но Люциус меня опередил. Резко повернувшись к аврору, он произнес:
- Вы нарушаете мое право на прощание с семьей. Если вы думаете, что я не успею подать жалобу, то вы ошибаетесь. Если вы думаете, что на нее не обратят внимание, то вы ошибетесь. А теперь извольте заткнуться, потому что вы здесь находитесь для охраны, а не для того, чтобы комментировать происходящее.
Аврор открыл рот и закрыл, так ничего и не сказав. Я знал этот тон. Он вызывал желание подчиниться даже у тех, на кого милорд Люциус не мог повлиять напрямую. У меня он обычно вызывал нервную дрожь, но сейчас каждое произнесенное слово прозвучало сладкой музыкой.
- Отец, я тебя люблю.
Мой шепот был едва слышен, потому что я уткнулся лицом в его тюремную робу, не замечая ни грубости материи, ни отвратительного запаха, ничего, кроме него самого. Его рука проскользнула по моим волосам.
- Будь сильным, мой сын. А теперь позволь, я попрощаюсь с твоей матерью.
Я отстранился, отошел, а потом и вовсе отвернулся к стене. Я не хотел уподобляться нелюдям, стоящим у двери, не хотел видеть и слышать, что мои родители говорят друг другу в этот последний момент вместе. Я изо всех сил старался не слушать и не услышал ни слова. Только потом тот же аврор снова заорал о соплях и времени.
Они до последнего мгновения не разнимали рук. В ледяных глазах Нарциссы полыхал лихорадочный огонь, и она все повторяла:
- Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя.
Я плохо помню, как мы снова проходили личный досмотр и процедуру снятия следящих чар, забирали наши палочки, подписывали какие-то бумаги, выбирались наружу. Я был оглушен, измотан морально и физически. Мне хотелось попасть домой и попытаться отмыться от всех этих взглядов, ухмылок и грубых слов. Как только мы оказались в свободной зоне, то сразу же аппарировали к Малфой-Холлу.
Рывок в районе пупка. Черное слепящее ничто. Нарцисса с тихим стоном упала мне на руки, потеряв сознание. Я подхватил ее и понес в спальню. Из-за одного этого я готов был собственными руками убить каждого аврора Англии. Из-за страданий, причиненных женщине, которую я люблю.
- Энервейт.
К счастью на мою палочку не наложили ограничений, и заклинание сработало.
- Драко? Что случилось?
- Ничего страшного, все уже позади. Тебе нужно отдохнуть.
Она подняла тонкую руку и провела ладонью по моему виску и щеке, но этот жест заботы не обманул меня. Глаза Нарциссы оставались пустыми. Мы не знали точно, когда должны были казнить милорда Люциуса, но в тот момент мне показалось, что она уже умерла вместе с ним.