Образцы нефти, добытой со дна Северного Ледовитого океана, доставили в институт самолётом. Результатов анализа проб ждали на самом верху, и «очень серьёзные люди», как говорил завлаб, для пущей важности округлив глаза, но Денис знал, что работа предстоит привычная и несложная, и поэтому позволил себе полюбоваться пару минут маслянистой жидкостью в стеклянной колбе — ведь о ней столько говорили. А «очень серьёзные люди» немного подождут — Денис слышал о них достаточно, и потому не испытывал к этим людям трепетного уважения, хотя прекрасно понимал, что финансирование института нефтехимии (и в том числе его собственная лаборантская зарплата) зависела только от них.
«Несчастных случаев с батискафами больше не было, — думал он, поворачивая колбу, — с тех пор, как атомные подводные лодки Северного флота стали постоянно патрулировать приполюсный район. Так что, может быть, наших ребят просто пристрелили в каком-нибудь подводном ущелье — как в Калифорнии или на Аляске во времена «золотой лихорадки». Нефть — это ведь тоже золото, только другого цвета…».
Денис осторожно поставил колбу на лабораторный стол, повернул голову, и мысли его тут же приняли другое направление.
За прозрачной стеклянной стеной лаборатории — начальство считало, что такие стены повышают работоспособность сотрудников, знающих, что все их действия на виду, — лёгкой походкой шла девушка. Денис знал, что она работает в отделе контактов с общественностью, что зовут её Элей (полное имя — Эльвира, а институтская молодёжь называет её «Эллочкой-людоедкой» или «Эльвирой — Повелительницей Тьмы», причём «людоедкой» Элю называли бесповоротно отвергнутые ею ухажёры, а «Повелительницей Тьмы» — те, кто ещё не оставил надежду добиться от неё взаимности), что она не замужем (во всяком случае, официально), но на этом его познания и кончались: девушка была для него так же недоступна, как далёкая звезда Арктур в созвездии Волопаса. Денис не знал, как к ней подойти, что не мешало ему пребывать в состоянии тихой влюблённости в красавицу-пиарщицу — неудивительно, что одно лишь мимолётное появление «Повелительницы Тьмы» выбивало парня из колеи.
Эльвира ни в коем случае не нарушала принятый в институте строгий дресс-код — никаких тебе голых пупков, вызывающе коротких юбок, полуобнажённых грудей в тандеме с полупрозрачными кофточками, — но истекавшие от неё флюиды с лёгкостью пронизали бы свинцово-бетонную защиту атомного реактора, непроницаемую для гамма-лучей. А походка у «ведьмы» была такой, что от неё кружились головы не только у молодых парней, но и у почтенных учёных мужей и добропорядочных отцов семейств.
«Людоедка» уже скрылась за поворотом, а Денис всё смотрел ей вслед. Задумавшись, он опёрся локтем о край стола, рука соскользнула, и колба с нефтью повалилась набок.
Реакция (служба в морской пехоте и занятия восточными единоборствами не прошли даром) не подвела — Денис успел перехватить злополучный сосуд и не допустил его падения на пол, что неминуемо привело бы к разливу нефти, к загрязнению окружающей среды и к разносу со стороны завлаба, помешанного на чистоте и стерильности. Колба устояла, только немного маслянистой чёрной жидкости выплеснулось на стол и на ладонь лаборанта.
Досадливо поморщившись, Изотов поискал глазами какую-нибудь тряпку — стереть следы оплошности — и внезапно замер.
Ему вдруг показалось, что его ладонь залита кровью — горячей человеческой кровью.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ВИКИНГИ
Холодный пронзительный ветер бесился над промороженными скалами Свальбарда, швыряя пригоршни снежной крупы в двойные стёкла домов Лонгйирбюена. Зимой, когда полярная ночь властвует над всем архипелагом, в такую погоду лучше сидеть под крышей, наслаждаясь теплом, чем куда-то идти, пусть даже в соседний коттедж. И люди сидят по домам, не рискуя без крайней нужды высунуть нос на улицу. Находятся, правда, отчаянные головы, которые, прихватив крупнокалиберные карабины, отправляются в тундру, невзирая на метель, но даже среди самых отпетых головорезов ярла Эйрика таковых немного. Обвал, развалив всю глобальную экономику, снял опустошающее давление человека на природу, и природа сразу оживилась: в Стур-фиорде появились киты, истреблённые в этих местах ещё несколько веков назад, а размножившиеся хозяева Арктики, белые медведи-ошкуи, чьи пути сезонной миграции к паковым льдам исстари пролегали через Свальбард, осмелели и начали заходить в посёлки, пробуя своими когтистыми лапами прочность дверей и замков.