Кэрол Тауненд
Холодная весна
Часть первая
ПОКОРНАЯ ДОЧЬ
«Ибо Я, Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня».
Глава первая
Декабрь 1173 года, Хуэльгастель, Высокий замок, Южная Бретань.
Вспоминая о прошедших годах, Арлетта пребывала в уверенности, что Рождественский пост 1173 года стал в ее жизни тем поворотным пунктом, с которого начались все ее несчастья. И прошло не меньше двадцати долгих лет, пока ей не удалось выйти победительницей из изнурительной борьбы с судьбой и ступить на свой собственный путь в этой жизни…
А в те декабрьские дни Арлетта, всеми любимое и лелеемое дитя, наслаждалась всеобщим вниманием, считая это само собой разумеющимся. Своенравный рыжеволосый комочек энергии, с искрящимися голубыми глазенками, она, внучка властного графа Роберта де Ронсье, двух с половиной лет от роду, нисколько не сомневалась, что является тем центром, вокруг которого вращается весь окружающий мир. Ужас и мучение нянек, Арлетта не только распоряжалась всеми комнатами в верхнем ярусе замка — женским царством, — но пыталась забрать в свои хрупкие ручонки и весь замок; да что там — вдобавок к тому и замковый дворик, опоясанный высокими стенами.
Но в то воскресное утро приключилось нечто такое, что основательно переменило ее жизнь.
Начать с того — и это показалось ей очень странным, — что в первое воскресенье поста мать Арлетты, леди Джоан, пропустила торжественное богослужение по этому случаю. Едва месса подошла к концу, малышка выкинула очередную каверзу, добавившую няньке Агате немало седых волос. Она промчалась по длинному коридору часовни и мигом вскарабкалась на четвереньках по витой каменной лесенке, ведущей в спальную комнату ее матери. Арлетта делала это куда проворнее многих взрослых, привыкших ходить на своих двоих.
Она застала свою мать в постели закутанной в ворох мехов и толстых покрывал, укрывавших ее раздутый живот. Волосы госпожи Джоан де Ронсье были темны, как безлунная ночь, и никто бы не сказал, что Арлетта, уродившаяся в отца огненно-рыжей, — ее дочь. Госпоже было уже восемнадцать, она вновь была беременна, и родовые схватки вот-вот должны были начаться. Все обитатели замка лелеяли надежду, что родится мальчик — Франсуа де Ронсье, сыну графа Роберта, пора обзавестись наследником.
На мгновение Арлетта застыла в дверях, оглядывая комнату. Она была еще слишком мата, чтобы понимать всю серьезность происходящего с ее матерью, и никак не могла взять в толк, почему гончий пес Габриэль, любимец Джоан, имевший обыкновение разлечься на полу спальни, отправлен в какое-то другое место.
В небольшом камине, как обычно, горел огонь, но сегодня, по-видимому, тепла его было недостаточно, так что слуги позаботились о высокой жаровне, мерцавшей и дымившейся на медном листе, расстеленном поверх досок пола, прямо в центре спаленки. Рядом с нею поставили деревянную ширму с росписью, изображавшей золотистых крылатых ангелов на белом фоне. Золотые пряди волос струились по их плечам, а сами их обладатели взмывали к небосводу. Каждое из этих созданий прижимало к розовым губкам сверкающую свежей позолотой трубу.
Леди Дениза, супруга сэра Хамона ле Мойна, замкового сенешаля, не отрывала взгляд от каминных щипцов, воткнутых прямо в раскаленную сердцевину жаровни. Она была на полтора десятка лет старше роженицы и успела немало узнать о повивальных делах и заботах. Ее пригласили к леди Джоан в качестве повивальной бабки; в настоящее время она готовила вытяжку из сушеных корешков гравилата, растворенного в красном вине. Считалось, что это снадобье снимает боль родовых схваток.
Держа высокий бокал с вином в одной руке, она вытянула щипцы из жаровни и погрузила в темную жидкость. С шипением поднялись клубы едкого пара, по комнатке разлился пряный коричный аромат. Занятая помешиванием зелья, леди Дениза не заметила, как ребенок проскользнул через заслон рогозовых циновок.
— Мамочка! — крикнула Арлетта, радуясь тому, что ей удалось проникнуть к матери без ожидавшихся сложностей. — Мама спала? — Для своего возраста девочка уже знала немало слов.
Госпожа Джоан улыбнулась неожиданной гостье и протянула руку навстречу дочери. Как всегда кудряшки цвета меди никак не хотели лежать аккуратными прядками, окружая сияющим облачком узкое бледное личико — Арлетте не досталось того утонченного молочно-белого цвета кожи, который обычно встречается у рыжих девочек.