* * *
Памяти С. Есенина
Река и речь текут по-русски,А листопад впадает в дождь.Ах, эти тромбовые сгусткиОсенних выплаканных рощ!
Дня помраченья и разгула…Сгорела в водке трын-трава.Похмельный холод сводит скулыИ заползает в рукава.
Я устаю: вокруг потериИ волчий блеск в глазах детей.Царит над миром право зверя,Оно преследует людей.
Трепещет выстывшее сердцеЛистом осины на ветру.Мы с октябрем единоверцы,Но вера здесь не ко двору.
* * *
Опасна вина без вина.Но, сидя в траве под забором,Не вычерпать душу до днаНетрезвым мужским разговором.
Глаголам сквозь зубы не течь,Блистая хмельной позолотцей.Дрожит неподъемная речьБадьею в глубоком колодце.
Прозренье опасней вина,Виновным оно – как засада.Не вычерпать душу до дна…А значит, и черпать не надо!
* * *
Февраль. Метелей нет. Мороз крепчает.На синем небе – желтая луна.Читаю книги. Согреваюсь чаем.Не верится, что впереди – весна.
Свет предвечерний льется через окнаВ мой дом – сияют в зеркале лучи.Трещат деревья, и звенит дорогаПод окнами… Трещат дрова в печи.
Читаю книги – вслушиваюсь в речиДалеких предков. Век впадает в век.Мир Божий отразился в человечьемМирке – и засветился человек.
Луна в зените. Солнце на закате.Синеет вечер около крыльца.Ищу глазами в золотом окладеСвятого Духа, Сына и Отца.
* * *
Помню всех – и старше, и моложе —Промелькнувших, как в коротком сне.Никому и ничего не должен,Ничего никто не должен мне.
Взгляд окаменел – слеза не брызнет.Горблюсь и ступаю тяжело.Расплатился собственною жизньюЯ за все, что было и прошло.
* * *
Давай, поговорим с тобою, ветер, —Бездомный странник, ты меня поймешь.Скрипит крыльцо: один на белом свете.Поля пусты. В амбарах сохнет рожь.
Я многих потерял и многих встретил.Пел: «Жора, подержи мой макинтош…»Давай, поговорим с тобою, ветер, —Ты разговор по свету разнесешь.
И встречи, и разлуки не случайны.Пустой стакан. Измятая кровать.Я знаю: ты хранить не можешь тайны…Поговорим – мне нечего скрывать!
* * *
Нет звезды. И сгнили колоски.Серп и молот продали злодеи.Герб страны разрублен на кускиТак, что ни собрать его, ни склеить.
А народ притих и поредел.Неуютно юным, трудно старым.Наша жизнь – топорный новодел,Он не интересен антикварам.
* * *
Дерево возле подъезда хромое.Снег во дворе.Узкая щель между тьмою и тьмою —День в декабре.
Ветер снежинки и крутит, и вертит.Дерева скрип.Узкая щель между смертью и смертью —Жизнь словно всхлип.
* * *
Решалось все с жару да с пылу,Жилось, как в нелепом кино.Подумал: «Давно ль это было?»И понял внезапно: «Давно!»
В ладони перо, а не птица,А в небе – луна до утра.Не знаю, что завтра случится.Не помню, что было вчера.
* * *
Дождались весны. Поют ручьи,Словно птицы. Почки зеленеют.Мы с тобой по-разному молчим:Я – короче, ты – чуть-чуть длиннее.
Гнезда ремонтируют грачи.Да, пожалуй, ты меня умнее.Мы с тобой по-разному молчим…Так молчим, как мы молчать умеем.
* * *
Ночь. Бессонница. Сыро и стыло.Лунный свет. По углам – полумрак.Листопадом округу накрыло,Льются листья водою в овраг.
И душа – слезы льются! – промокла.Для чего я живу? Что за цель?А луна?! Ей бы лазить по окнамДа заглядывать в каждую щель.
И в реке, неспокойной и мутной,Отразился свет, как на ноже.Надоела луна… НеуютноОт нее на промокшей душе.
Ночь – для слез, а совсем не для песен.Для чего я живу – где ответ?Окна дома туман занавесил,Но с небес заструился рассвет.
* * *
Дым ползет от горящей ботвы.Мы картошку печем. Ветви носим.Золотистые вздохи листвы —Словно тесто в квашне, дышит осень.
Теплый дым и прохлада земли.Детский смех – непорочен и робок.А когда улетят журавли,Заблестят караваи сугробов.