Бросив на крышку реактораВатник,Дремлет подводник —Скиталец и ратник.
А по щеке его,Нагл, как цыган,ПолупрозрачныйПолзет таракан.
Их породнилиНейтральные воды,Всплеск радиации,Кризис свободы.
…С ядерным грузомУйдя в океан,Сотни ЧернобылейПлавят уран.
Шутка
Шторм во флотской походке,В планках орденских китель.Ходит в черной пилоткеМой ангел-хранитель.
А характер не кроткий —Кроет в мать и в царя.Ангел в черной пилотке —Командир корабля.
Шторм
Вода закипает за бортом,Как в ливень – густая листва.Нигде между Богом и чертомНе сыщешь теснее родства.
Мне тучи казались эскортом,Но сгинул в пучине мой след.Нигде между Богом и чертомОгромнее пропасти нет.
Без крови – открыта аорта —Укрыла вода, не земля!Нет в мире ни Бога, ни черта.И нет на волнах корабля.
* * *
Нам казался веселым и сирымЛейтенантский хмельной неуют.Нам старухи сдавали квартиры,Словно крепости в битвах сдают.
По задворкам лесного пространства,По околицам мирной страныЖили…В службу впадали, как в пьянство,Заложив душу богу войны.
А потом оставлять полигоныНам предписывал строгий приказ.И, снимая ремни и погоны,Как в себя, уходили в запас.
День рождения
И морской офицер, и поэт…Три минуты затишья в эфире.Мне исполнилось тридевять летВ тридевятой казенной квартире.
Стынет в кружке технический спирт,А над кружкой топорщится сало.Не до женщин… Какой уж тут флирт! —Быт по разным углам разбросало.
Для поэзии дверь распахну.Свечки в черствой буханке – не в торте.Жизнь люблю. И судьбу не кляну.Блок – на полке. На поясе – кортик.
Туз бубновый. И дама крестей.Картам нет, словно женщинам, веры.И шепчу я: «Все как у людей…»И пою: «Господа офицеры…»
* * *
Осторожно проклюнулся деньВ оперенье полярных сияний,И отхлынула к полюсу тень,Обнажив ледниковые грани.
Мир еще не оттаял, и светЗаскользил по безжизненным рекам,Словно эхо с далеких планет,Что состарились без человека.
Не колышутся впавшие в сонВодопадов крутые ступени.Но уже потеплел горизонт —Мой предел и дорог, и стремлений.
* * *
Конец походу – рюмки всклень полны.В квартирах наших – жены, а не вдовы.Вернулись все – ни мертвых, ни больных!И флаг трепещет, и скрипят швартовы.
Зачеркивали дни в календаре —И жизнь быстрей летела, чем в романе.Нас берегла любовь: на кораблеКружились тени из воспоминаний.
Святое дело – выпить «двести грамм».Приправив парой боцманских историй.Мы пили за любовь, за милых дам.И только после тост: «За тех, кто в море!»
* * *
Задыхаюсь воздухом сырым —Затянуло небо туч коростой.Был у белых полуостров Крым,Нам достался Кольский полуостров.
Нас теснят лишайником и льдом.Моряки на суше – пешеходы.На Москву с боями не пойдем —Негде швартовать атомоходы.
Медь оркестров плачет – не поет! —Тонут в Бахе выстывшие скалы.Медленно вмерзаем в ложь и в лед,Оставляя семьи и причалы.
* * *
Владимиру Масягину
«Мир! Дружба! А войну долой из моды!Конверсия – все плавить и взрывать.Вокруг России – братские народы,Зачем торпеды – не с кем воевать!»Ломали нам, как белым птицам, крылья.Пускали наши принципы в расход.А мы сливали спирт с торпед и пили,Водой разбавив, за погибший флот.
«Зачем стране моря и океаны?У нас континентальная страна!» —Политики болтали неустанно,А мы хватили горюшка сполна.И штурманские карты слоем пылиПокрылись – лыко в черную строку.Но мы, сливая спирт с компасов, пили,Чтоб выбрать верный курс на берегу.
* * *
Продали солярку. Нет бензина.В ржавчине надстройка. Винт в песке.Адмирал скупает магазины.Он пахан в военном городке.
Офицеры пьяно горбят спины.Втоптан в грязь, как тряпка, флотский флаг.Адмирал, скупивший магазины,Топит флот страшней, чем внешний враг.
* * *