Душа юна и дух не дряхл.
Жизнь учим наизусть.
Мы в храмах, как на кораблях,
Плывем в Святую Русь.
То бьет волной, то бьет молвой
Дыханье гиблых мест.
Но, словно флаг, – над головой
Наш православный крест.
* * *
Гаснут звезды, словно угли,
На рассвете в облаках.
Угловатый город Углич
Просиял костром в веках.
Облака завиты в букли,
Чайки дремлют на песке.
Куполами древний Углич
Отражается в реке.
Замираю – всплеск ли, стук ли…
Сладкий донник видит сны.
Поднебесный город Углич —
Сердце северной страны.
* * *
У жены нательный крест под блузкой,
Без креста народ и слаб, и сир.
Как Христа, Творец приносит русских
В жертву, чтоб спасти заблудший мир.
Помолюсь о предках. Я не вечен —
Улыбнись и каждый жест лови.
Догорают люди, словно свечи, —
Плачет Храм Россия-на-Крови.
* * *
Ирэне Сергеевой
Горячих молитва остудит,
Замерзших согреет. Меня
Спасет… Люди – все-таки люди,
Не ангелы. Судного дня
Дождутся, хотя не желают…
Накажет Господь и простит.
Молитвой к небесному раю
Указаны людям пути.
* * *
Я не останусь ночевать нигде.
Ни у красотки, что живет без мужа,
Ни в мраморном дворце, ни в пьяной луже.
Домой вернусь по суше и воде.
Вокруг меня людская суета.
Смешные сплетни, глупые советы.
А дома надо накормить кота,
Полить цветы и прочитать газеты.
Холостякую… Ну, и что же в том?
В соблазнах нет покоя и спасенья.
Я более всего люблю свой дом
И домового, что живет вне зренья.
* * *
Важнее – дом… И ты права.
Хотя живут на свете
И подзаборная трава,
И беспризорный ветер.
В светелке – свет, в подполье – тень.
Всего есть понемногу…
Но сохраню на черный день
И посох, и дорогу.
* * *
Лишь глаза прикрою – лица, лица…
Вместе мир небесный и земной.
Прожитые дни, как будто птицы,
Кружатся крикливо надо мной.
Горестно. Незваными гостями
Прилетели. Шумный трепет крыл.
Я своими тайными страстями
Их поил и чувствами кормил.
Прочь! Не надо каркать над больницей.
В снежной шубке под окном сирень.
Я с ладони звонкою синицей
Отпускаю в небо новый день.
* * *
Кипарисы мокнут. Олеандр
Отцветает. Обмелевший Понт
Дремлет у бамбуковых оград,
Обложив дождями горизонт.
На базарах – россыпи хурмы.
И картав, и резок разговор…
И светлы вечерние псалмы.
В древнем храме у подножья гор.
Приобщенью к Богу смертный рад,
Забывая груз мирских забот.
Кипарисы мокнут. Олеандр
Отцветает. Засыпает Понт.
Побережье
Б. Подопригоре
Утес. Блужданье солнечных столбов
Меж синих туч. Плеск рыбы возле бакена.
А ландышей – как белых черепов
На траурных картинах Верещагина!
День провожаю. Чайкам хлеб крошу.
Не признаю парламенты и ратуши.
Устану – как под простыней, лежу
Под белой ночью. В изголовье – ландыши.
Не финский ножик – распорол буксир
Реку… И комары затишье отняли.
И хрупок человек, и зыбок мир!
И прорастают черепа на отмелях…
* * *
Заросли травой руины храма.
Но, пройдя безверия юдоль,
В состраданье, словно в волчью яму,
Я попал – в глазах слепая боль.
Стыдно, что порою беззаботно
Жил и не крестил перстами лоб.
Жаль мне стариков, детей, животных…
Всех, кто беззащитен, слаб и добр.
Прозреваю от печальной боли:
Вместо сердца – теплая зола.
Купол золотой блестит над полем,
И поют во ржи колокола.
Встанут храмы – оживет Россия,
Дети запоют, как соловьи.
Наша жизнь – не в злобе и не в силе,
А в смиренной вере и любви.
* * *
Нам остались домашние клички.
Нет имен. Не встречаем гостей…
Мы как две обгоревшие спички.
Наша жизнь – крематорий страстей.
Как зола, остывают привычки.
Дремлют нервы, свернувшись в клубок.
Мы как две обгоревшие спички.
Наша спальня – пустой коробок.
* * *
Памяти друзей юности