- Нет, сэр.- Он знал, что генерал хочет быть готовым к любым экстренным сигналам с Аляски. Они говорили по-русски, чтобы их не подслушал другой радист, молодая филиппинка, которую Лосенко не очень хорошо знал. Старый обычай отстранять женщин от службы на подводных лодках давно отошел на второй план. - Кажется, все спокойно. Просто обычные зашифрованные обновления и отчеты.”
"Может быть, это и хорошо", - подумал Лосенко. Он вспомнил американскую поговорку: "Нет новостей-это хорошо". Может быть, молчание означало, что Кукеш и ее команда прекрасно справлялись сами по себе, не нуждаясь в посторонней помощи. Ему хотелось бы так думать.
Может быть, я зря отправил Иванова в Канаду. Это тоже было бы вполне приемлемо. Еще....
- Продолжайте следить за частотами, которые мы обсуждали, - настаивал он. Ради безопасности "Уилмингтон" не мог оставаться на перископной глубине бесконечно. Скоро им придется вернуться в большую безопасность океанских глубин. Но до тех пор он намеревался—с помощью Пушкина—держать свои электронные уши открытыми до самой последней минуты. Молли Кукеш, что вполне заслуженно.
“Есть, сэр. Пушкин взглянул на хронометр. Его новый напарник с любопытством разглядывал их, явно гадая, что задумали старые русские. Ни один из мужчин не освещал ее. - Похоже, вы зря теряете время, генерал.”
- Возможно, - согласился Лосенко. - Если так, то вряд ли это будет в первый раз.”
Пушкин откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее. Матричный принтер выдавал отчеты для проверки Эшдауна. - Вы никогда не задумывались, сможем ли мы когда-нибудь вернуться домой, сэр?- Ни один человек не ступал на Землю матушки России с тех пор, как они покинули Кольский полуостров. Большая часть континента оставалась под пятой Скайнета. - Признаюсь, я немного скучаю по закатам.—”
На пульте вспыхнула лампочка, сигнализируя о поступлении сообщения. Пушкин выпрямился. Он удивленно посмотрел на Лосенко.
- Экстренная тревога с Аляски, сэр. На вашем частном канале.”
Ужас сжал сердце генерала. Что-то действительно пошло не так с нападением на урановый поезд.
- Соедини меня.”
“Есть, есть!”
Другой оператор отметил эту активность.
“В чем дело?” она говорит на английском. - Мне известить капитана Окату? Генерала Эшдауна?”
“В этом нет необходимости, моряк.- Лосенко ответил по-английски. Ее имя ускользнуло от него. Слишком много членов экипажа прошло через субмарину за эти годы—он больше не мог следить за ними. - Я считаю, что мы держим ситуацию под контролем. Пожалуйста, займитесь своими собственными обязанностями.”
“Есть, сэр. Младший оператор отошла к своему пульту, но продолжала оглядываться на русских. Она знала, что что-то не так.
Несколькими ловкими нажатиями клавиш Пушкин переместил текстовое сообщение Кукеша в начало очереди печати. Машина выплюнула его в одно мгновение. Нарушив протокол, Лосенко собственноручно выхватил короткое сообщение из принтера. Его глаза остановились на трех четких буквах.
СОС.
У него упало сердце.
"Я так и знал", - подумал он. Аляскинская ячейка была в беде.
Он на мгновение задумался о том, чтобы еще раз обратиться к Эшдауну и сообщить генералу о мерах, которые он уже принял в качестве меры предосторожности против такого случая. Но нет, Эшдаун прятался в своей каюте с последними разведданными по коду отключения. Он распорядился, чтобы его не беспокоили.
Лосенко решил поймать его на слове.
- Свяжись с капитаном Ивановым, - приказал он Пушкину. Алексей стоял на аэродроме сопротивления на Юконе, чуть более чем в 300 милях от театра военных действий Кукеш. Истребитель был заправлен и готов. - Дай ему слово.”
Пушкин кивнул. Он проверил, правильно ли понял генерала.
“И что это за слово такое?”
“Вперед.”
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Сквозь проломленную стену вагона доносились выстрелы и крики. Жуткий грохот снегоуборочных машин, преследующих ее людей, царапал душу Молли. Бронированные стены вагона избавили их от той же участи,но и заперли внутри поезда.
"Застряла во внутренностях машины, которая пытается нас убить", - подумала она, борясь с отчаянием. Не очень хорошая ситуация, чтобы быть в ней.
Заставив себя не обращать внимания на резню на улице, она оглядела окрестности. Тревожный красный свет, характерный для установок Скайнета, заливал тесный вестибюль в одном конце вагона. Вторая дыра-на этот раз в потолке—позволяла увидеть мерцающее небо. Заклепанные стальные стены были лишены вывесок или украшений. Поезд был таким же уродливым и утилитарным внутри, как и снаружи.