Однако объединение Германии, тем не менее, было тревожной перспективой не только для Советского Союза, но и для всех европейцев, которые помнили историю последнего объединенного немецкого государства. Это беспокойство выходило за рамки разногласий времен "холодной войны": Горбачев разделял ее с Ярузельским, президентом Франции Франсуа Миттераном и даже Маргарет Тэтчер, которая предупреждала Буша, что "если мы не будем осторожны, немцы получат в мире то, что Гитлер не смог получить в войне". Единственным видным европейцем, который не согласился с этим мнением, был канцлер Западной Германии Гельмут Коль, который удивил всех, высказавшись за воссоединение за несколько дней до саммита в Мальте. По мнению Буша, он поступил так потому, что "хотел быть уверенным, что мы с Горбачевым не придем к собственному соглашению о будущем Германии, как Сталин и Рузвельт в последние месяцы Второй мировой войны".
Коль, таким образом, лидировал, но лишь едва-едва, поскольку сами восточные немцы, пробив стену, быстро дали понять, что не согласятся ни на что иное, как на воссоединение. Ханс Модров, сменивший Кренца на посту премьер-министра, в конце января 1990 г. сообщил Горбачеву, что "большинство населения Германской Демократической Республики больше не поддерживает идею двух немецких государств". Правительство и сама партия, подтвердил глава К.Г.Б. Владимир Крючков, разваливаются. Перед лицом этой информации Горбачев не видел выбора: "Объединение Германии следует рассматривать как неизбежность".
Вопрос заключался в том, на каких условиях. Восточная Германия по-прежнему входила в Варшавский договор, и на ее территории было размещено более 300 тыс. советских военнослужащих. Западная Германия по-прежнему входила в НАТО, и на ее территории находилось около 250 тыс. американских военнослужащих. Советское правительство настаивало на том, что оно не позволит воссоединенной Германии остаться в составе альянса НАТО: вместо этого оно предлагало нейтрализацию. Американцы и западные немцы также настаивали на сохранении членства в НАТО. Появились всевозможные предложения по разрешению этого спора, в том числе и краткая мысль о том, что объединенная Германия могла бы иметь двойное членство и в НАТО, и в Варшавском договоре. Тэтчер, не дружившая с объединением, тем не менее отвергла эту идею как "самую глупую из всех, о которых я когда-либо слышала". "Мы были, - с тоской вспоминал Горбачев, - единственными сторонниками такой точки зрения".
В итоге Буш и Коль убедили Горбачева в том, что у него нет иного выбора, кроме как согласиться на воссоединение Германии в рамках альянса НАТО. Он не мог уважать решимость восточных немцев ликвидировать собственное государство, не уважая при этом требования западных немцев остаться в составе НАТО. Он также не мог отрицать, что объединенной Германии, связанной с НАТО, можно опасаться меньше, чем той, которая действует самостоятельно. В итоге американцы пошли только на одну уступку Горбачеву: они пообещали, по словам госсекретаря Джеймса Бейкера, что "юрисдикция НАТО не будет расширена ни на дюйм на восток", от чего впоследствии отказалась администрация Билла Клинтона, но только после того, как Советский Союз прекратил свое существование.Горбачев, в свою очередь, считал, что Соединенные Штаты удерживают членство в НАТО, поскольку опасаются, что в противном случае объединенная Германия может попытаться изгнать американские войска: "Я предпринял несколько попыток убедить американского президента в том, что "уход" Америки из Европы не отвечает интересам Советского Союза".
Это означало, что советские и американские интересы сходятся в поддержке решения, которое еще несколько месяцев назад считалось немыслимым: Германия воссоединяется, остается в составе НАТО, советские войска, размещенные на территории Германии, выводятся, а американские - остаются. Решающее соглашение было достигнуто на встрече Горбачева и Коля в июле 1990 года. "Мы не можем забыть прошлое, - сказал советский лидер своему немецкому коллеге. "Каждая семья в нашей стране пострадала в те годы. Но мы должны смотреть в сторону Европы и идти по пути сотрудничества с великим немецким народом. Это наш вклад в укрепление стабильности в Европе и мире".Так и случилось: 3 октября 1990 года - менее чем через год после того, как охранники на пропускном пункте Борнхольмерштрассе, ни с кем не посоветовавшись, решили открыть ворота, - разделение Германии, начавшееся с поражения во Второй мировой войне, наконец-то завершилось.