VIII.
Победа во Второй мировой войне не принесла победителям чувства безопасности. Ни США, ни Великобритания, ни Советский Союз в конце 1950 г. не могли считать, что жизни и сокровища, потраченные ими на победу над Германией и Японией, сделали их безопаснее: члены Большого альянса теперь были противниками в холодной войне. Интересы оказались несовместимыми, идеологии оставались по меньшей мере такими же поляризованными, как и до войны, страх внезапного нападения продолжал преследовать военные ведомства Вашингтона, Лондона и Москвы. Спор, начавшийся за судьбу послевоенной Европы, теперь распространился на Азию. Сталинская диктатура оставалась такой же жесткой и такой же зависимой от чисток, как и прежде; но с началом маккартизма в США и неопровержимыми доказательствами шпионажа по обе стороны Атлантики было совершенно неясно, смогут ли сами западные демократии сохранить терпимость к инакомыслию и уважение к гражданским свободам, которые отличали их от диктаторов, будь то фашистских или коммунистических.
"Дело в том, что в каждом из нас зарыта частичка тоталитаризма", - говорил Кеннан студентам Национального военного колледжа в 1947 году. И только веселый свет уверенности и безопасности сдерживает этот злой гений". . . Если уверенность и безопасность исчезнут, не думайте, что он не будет ждать, чтобы занять их место". Это предупреждение основоположника сдерживания - о том, что враг, которого необходимо сдерживать, может с одинаковым успехом находиться как среди бенефициаров свободы, так и среди ее врагов, - показывает, насколько всепроникающим стал страх в послевоенном международном порядке, на который возлагалось столько надежд. Это помогает объяснить, почему роман Оруэлла "1984", появившийся в 1949 году, стал мгновенным литературным триумфом.
Однако видение Оруэлла, по крайней мере, предполагало будущее, каким бы мрачным оно ни было. Кеннан к началу 1950 г. начал беспокоиться о том, что будущего может и не быть. В сверхсекретном меморандуме, подготовленном для администрации Трумэна, но проигнорированном ею, он отмечал, что применение силы исторически было "средством достижения цели, отличной от войны, ... цели, которая, по крайней мере, не отрицала сам принцип жизни". Атомные и водородные бомбы, однако, таким качеством не обладали:
Они уходят в прошлое, за границы западной цивилизации, к тем концепциям ведения войны, которые когда-то были знакомы азиатским ордам. Их невозможно совместить с политической целью, направленной на формирование, а не на разрушение жизни противника. Они не учитывают предельной ответственности людей друг за друга и даже за ошибки и заблуждения друг друга. Они предполагают признание того, что человек не только может быть, но и является своим злейшим и страшнейшим врагом.
Урок, настаивал Кеннан, был шекспировским:
Сила - в волю, воля - в аппетит
А аппетит - универсальный волк,
Вдвойне уступающий воле и силе,
Должен насильно сделать всеобщей добычей
И в конце концов сожрать самого себя.
ГЛАВА 2. ШЛЮПКИ СМЕРТИ И СПАСАТЕЛЬНЫЕ ШЛЮПКИ
ПРЕЗИДЕНТ ТРУМАН: Мы предпримем все необходимые шаги для решения военной ситуации, как мы всегда это делали.
В том числе и атомную бомбу?
ПРЕЗИДЕНТ ТРУМАН: Это включает все виды оружия, которые у нас есть. . . . Командующий войсками на местах будет отвечать за применение оружия, как он делал это всегда.
ПРЕЗИДЕНЦИАЛЬНАЯ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ, 30 ноября 1950 г.
КИТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ ДОБРОВОЛЬЧЕСКАЯ АРМИЯ - таково ее официальное, но неточное название - начала скрытно переправляться через реку Ялу в середине октября. К концу ноября она была готова, и когда силы ООН, состоявшие в основном из американских и южнокорейских войск, приблизились к северокорейской границе, китайцы неожиданно нанесли удар, приведший к разрушительным последствиям. В день пресс-конференции Трумэна армии генерала Макартура отступали перед лицом непреодолимого натиска противника, и в Вашингтоне рассматривались отчаянные меры по спасению ситуации.