Новым тревожным явлением стало поведение НЛО и НПО, близкое к дерзкому хулиганству. Собой они не рисковали, все военные корабли и субмарины обходили стороной, но год назад НЛО снёс часть палубных надстроек у траулера, а месяц назад НПО, выскочив из-под воды вплотную с сухогрузом, помял и частично порвал его борт. Инциденты не сопровождались шумихой в прессе, информация секретилась. Но компетентные органы всего мира напряглись. Надо было что-то предпринимать. Для начала войти в контакт с теми, кто за этим стоит, и объясниться.
Для нас ситуация осложнялась тем, что во время Великой Отечественной войны здесь проходили транспорты фашистской Германии, в составе которых в самом начале войны, осенью 1941 года, были самоходный паром и два танкера, доставлявшие химическое оружие на склады союзных с ней стран. Одно из этих судов было потоплено, но какое именно, с химическим оружием или без него, было неизвестно. Естественно, что имелись тревожные сомнения в том, есть ли сейчас химическое оружие на дне, не корродируют ли его оболочки и так далее. В глубине этого участка моря имелся традиционный слой «чёрных курильщиков», результат извержения гидротермальных вод.
Первая комплексная подводная экспедиция, в состав которой вошли два человека — капитан и я, химик-исследователь, — имела задание погрузиться на батискафе до нижнего уровня «курильщиков». Подавая сигналы на корабль-матку, надо было несколько раз вверх-вниз пересечь слои и, ориентируясь на результаты анализов и наблюдая ситуацию воочию, собрать максимально возможную информацию. Более глубокое погружение и мероприятия по контакту с пришельцами планировались для следующих экспедиций.
Погружение началось в штатном режиме. Однако не успели мы пройти слои «курильщиков» до конца, как извне по корпусу раздался ритмичный металлический скрежет, напоминающий звук режущего инструмента. Батискаф вдруг оторвался от подвесного каната и начал неуправляемое погружение. Наши запросы наверх и даже аварийный сигнал, подаваемый отдельной кнопкой, оставались без ответа.
Через четыре минуты батискаф прошёл слой «курильщиков». Раздался короткий металлический лязг. Батискаф дёрнулся, и его начало уводить в сторону. Скорость погружения, как мы заметили по глубиномеру, замедлилась, и минут через двадцать, показавшихся нам вечностью, батискаф, чуть накренившись, лёг на дно. Наступила гнетущая тишина. С минуту мы молчали.
— Что делать? — спросил я капитана.
— «Отче наш» знаешь? Начинай.
— Полегче, капитан!
— Тогда доложи запас дыхательной смеси.
В эту минуту снаружи, сначала по дну, а затем по металлическому корпусу, явственно послышались посторонние звуки. И вдруг в иллюминатор заглянуло невероятное существо. Это был определённо гуманоид, облачённый в лёгкий водолазный костюм необычной конструкции.
Мы с капитаном оцепенели.
Гуманоид выглядел «зелёным человечком» с внешностью, растиражированной в мультфильмах. Затем в нашем сознании стала появляться информация (я потом спросил капитана о совпадении этого ощущения). Не слова, но последовательное и чёткое поступление понятной информации от водолаза-карлика. Через иллюминатор мы видели его короткое горизонтально расположенное тело. Я, когда-то занимавшийся йогой, написал записку капитану:
«Это напоминает мышление в форме „рупа“».
Капитан прочитал, дописал и вернул мне. Там было написано:
«Скорее, в форме „виджняна“».
Вот содержание информации карлика, которую капитан внёс потом в бортовой журнал:
«Сохраняйте спокойствие. Мы обеспечим ваше скорое возвращение. Вы опускались точно на нашу расположенную на дне базу, и мы были вынуждены принять превентивные меры. Поясните ваши истинные цели».
Мы оба начали торопливо говорить, но карлик остановил:
«Излагайте информацию по очереди, а ещё лучше, если это будет делать один из вас. Применяйте больше образов и меньше слов, поскольку они не ассоциируются чётко с образами. И медленнее. Темп нашего мышления медленнее вашего».
Связь осуществлял капитан. Что он транслировал, я не знал. Оказывается, он пояснил, что ниже «чёрных курильщиков» погружение не планировалось, и просил вернуть нас обратно.
Короткий ответ карлика восприняли мы оба: