Все кроме одной. Оглушительный рев моторов ослабел, отдаляясь, когда внезапно мы услышали, как приближается еще одна - последняя машина. К нашей тревоге она не проехала мимо. Вместо этого она подъехала к самому заводу, а затем ... полная тишина. Она остановилась. Вскоре мы услышали голоса над нами - сначала два, затем три. Мне они не показались особенно угрожающими, поскольку немцы смеялись и весело переговаривались между собой. Но, несмотря на это, мы съежились от страха и провели в таком положении, кто знает сколько времени, не осмеливаясь ни говорить, ни даже глубоко дышать в своем убежище, пока они шумно расхаживали по скрипучему полу над нами. В любой момент мы ожидали, что один из них дернет люк и спустится к нам по лестнице.
Я не могла понять, что они делали наверху, пока не увидела Светлану, которая жестами объяснила мне это. Немцы пришли за мукой. Наконец, через какое-то время, которое нам показалось вечностью, хождение прекратилось. Мы услышали, как завелся мотор, и вскоре и эта машина тоже отъехала, устремившись дальше".
Валентина крепко сжала губы, вспоминая прошлое: "К тому времени начало смеркаться. Я стояла, держась за руку Раи, и думала - Наверное, папа вот-вот придет за нами. Но отца все не было. И если бы не тихий скрип старого колеса, и неторопливое течение воды можно было подумать, что завод полностью вымер. Небо вскоре начало пылать оранжево-красным цветом и меня вовсе не радовала перспектива провести ночь на старом заводе. Почему папа не идет за нами? – спрашивала я себя в который раз.
Наконец, Рая и я не могли больше выдержать ожидания. Мы сказали Светлане, что поднимемся наверх. Неохотно она согласилась. Осторожно мы вылезли из воды и взобрались вверх по ветхой лестнице. На заводе было все тихо, но со стороны деревни большое облако черного дыма лениво поднималось к небу.
'О, мой Бог! ' – закричала Светлана. Со всех ног мы бросились к деревне или скорее к тому, что осталось от нее. Во всем поселке не было ни одного целого дома. Все были сожжены до основания".
"Ты не должна мне рассказывать больше", - мягко предложила Рэйчел.
Но Валентина так не думала. После семнадцати лет молчания ей хотелось рассказать свою историю хоть кому-нибудь. А кто лучше, чем эта девушка, к которой она теперь чувствовала непреодолимое влечение, подходил для этого.
"Немцы убили их", - продолжила она. - "Они согнали всех жителей деревни в поле и перестреляли их. Убили всех: мужчин, женщин ... детей. Нашу мать, бабушку, наших теток и дядьев, наших двоюродных братьев и сестер, всех наших друзей, учителя ... старого слепого Иосифа - всех.
Просеивая пепел нашего дома, я нашла небольшую зеленую книгу, которую моя мама подарила мне на день рождения. Она чудом пережила пожар. Она, мои сестры, и платье, что было на мне - это все, что осталось у меня от прежней жизни".
"Бог мой", - выдохнула Рэйчел. - "Но что... что случилось с твоим отцом? "
С горькой улыбкой Валентина ответила: " О, немцы не упустили его. Мы нашли папу следующим утром. Он лежал лицом вниз в нескольких метрах от той самой дороги, по которой мы мчались прошлым вечером. Из-за спустившейся темноты и нашей собственной поспешности, с которой мы стремились к деревне, мы не заметили его и пробежали мимо".
Валентина хмуро посмотрела на Рэйчел: "С того дня мой сон прекратился. Я никогда не видела его больше". - Она сделала паузу, настолько долгую, что Рэйчел показалось, в нее может уместиться вечность, а затем добавила - " До сегодняшнего вечера. Видимо тогда умерли не только мои родители, но и часть меня тоже".
"Ты видела его этим вечером? " - спросила Рэйчел с надеждой.
Синие глаза Валентины в упор смотрели на девушку: "Да".
"А твой брат? " - спросила Рэйчел.
"Два года я думала, что он мертв", - ответила Валентина. - "Затем я узнала, что в тот день он сумел убежать и вскоре вступил в ряды Красной Армии. Позже его убили в Силезии".
"Я не понимаю", - недоуменно произнесла Рэйчел. - "Если он убежал, почему он не вернулся и не нашел вас? "
"Возможно, он думал, что мы все мертвы", - ответила Валентина. - "Однако вероятнее, он думал теперь о своем долге перед партией и страной, а не перед семьей". - Она отвела свой печальный взгляд в сторону - " Он всегда был хорошим коммунистом".