Все это совпало с радикальным поворотом в ранее намеченной восточно-центральноевропейской политике Советского Союза, в результате которого четыре десятилетия жесткого контроля сменились автоматическим процессом, центральным элементом которого было плавание доктрины Брежнева и сознательное поддержание вытекающей из нее неопределенности. Этот поворот некоторое время не воспринимался даже теми, кто в нем участвовал, что, собственно, и было задумано. Мы уже обсуждали опыт Кароли Груша в этом отношении во время его визита в Москву в марте 1989 года. Лучший пример почти неразрешимой дилеммы, которую она поставила перед венгерскими лидерами, можно найти, сравнив два современных заявления Дьюлы Хорна. Будучи заместителем государственного секретаря Министерства иностранных дел, Хорн сказал следующее в своем выступлении во второй день заседания ЦК ВСВП 20-21 февраля 1989 года: "Сегодня вообще не может быть и речи об интервенции в рамках Варшавского договора - мы давно превзошли доктрину Брежнева, что хорошо видно на примере решения о многопартийной системе, которое было нашим собственным суверенным решением." Однако четыре месяца спустя, в конце июня, Хорн, уже в роли министра иностранных дел, предостерег членов Центрального комитета от иллюзий: "Не следует путать нашу ситуацию с ситуацией в любой другой демократической стране. В Венгрии нет ротации в политике.... Если ХСВП падет как правящая партия, это будет равносильно политическому переходу, другой политической системе. Интересно, будет ли это терпимо для системы альянса? Я так не думаю". Так предсказывал венгерский политик, который, скорее всего, обладал наибольшей информацией о намерениях советского руководства, после победы "Солидарности" на всеобщих выборах в Польше в июне. В конфиденциальном анализе, сделанном за несколько недель до этого, прямо говорилось, что "нынешние гарантии не исключают возможности того, что в случае отступления к старой системе [в Советском Союзе] односторонние или многосторонние военные действия должны произойти во имя защиты социализма [в Венгрии]"."¹² Успех советской тактики хорошо отражает тот факт, что спустя десять лет после событий Резшо Ньерс отметил июль 1989 года, а Имре Позсгай - ноябрь того же года как момент, когда они были уверены, что Советы не будут вмешиваться в дела Венгрии, даже если переход приведет к полному отказу от социализма.
Конфликты со странами советского блока
К 1988-89 годам структура конфликтов внутри Варшавского договора радикально изменилась. С начала 1960-х и до конца 1970-х годов основной раздел проходил между блоком, заботящимся о безопасности, и блоком, ориентированным на экономику. С середины 1960-х годов существовала еще одна разделительная линия - между лояльным большинством и девиантной Румынией. Теперь их заменила оппозиция между реформаторами (Советский Союз, Польша и Венгрия) и консерваторами (ГДР, Чехословакия, Румыния и Болгария). Однако даже летом 1989 года общественность почти ничего не знала об этих конфликтах благодаря огромным усилиям советских лидеров, которые все это время пытались всеми возможными способами сохранить хотя бы фасад единства блока. Парадоксально, но Венгрия, известная ранее своей лояльностью к советским интересам, одновременно взяла на себя двойную роль ведущего реформатора и главного возмутителя спокойствия в Восточном блоке. И дело не только в том, что Венгрия вступила в серьезный конфликт с тремя из четырех консервативных стран - Румынией, Чехословакией и ГДР, - но, что еще хуже, в том, что эти конфликты происходили открыто, на глазах у общественности.
С 1956 года, и особенно после прихода к власти Николае Чаушеску в 1965 году, права человека и коллективные права 1,6 миллиона представителей венгерского этнического меньшинства в Румынии были резко ограничены. Ситуация стала особенно серьезной после объявления в 1972 году программы национальной гомогенизации, направленной на полное уничтожение национальных меньшинств и создание румынского национального государства. К концу 1970-х годов это привело к серьезной напряженности в отношениях двух стран. Поскольку попытки венгров решить проблему на основе двусторонних переговоров закончились неудачей, венгерская внешняя политика попыталась добиться международного осуждения румынской политики на международных форумах, выдвинув на первый план вопрос о правах человека.