Таким образом, одна часть сталинской концепции была выполнена почти до мелочей: к середине 1948 года советизация Восточно-Центральной Европы была практически завершена - и, более того, без гражданской войны. Однако в итоге все произошло не так, как планировалось, поскольку сотрудничество с западными союзниками не могло продолжаться одновременно. Однако, как уже говорилось выше, разрыв был вызван не советской позицией. В действительности в процессе советизации Москва уделяла большое внимание особым условиям, существовавшим в странах советской сферы на протяжении всего времени, и проявляла большую гибкость. Поэтому Советский Союз проводил дифференцированную политику и играл в этом процессе балансирующую роль: с одной стороны, умеренную, чтобы сохранить сотрудничество с Западом, а с другой - стимулирующую, чтобы обеспечить необходимый уровень политического влияния на ту или иную страну. Когда югославский радикализм угрожал западным отношениям Москвы, Сталин был готов заставить даже своего самого верного союзника Тито "замедлить" темпы прихода к власти, то есть пойти на уступки буржуазным силам, приняв в 1945 году на пост министра иностранных дел Ивана Шубашича из лондонского эмигрантского правительства. С другой стороны, когда, исходя из стратегических интересов, необходимо было укрепить позиции местных коммунистов, они не оставались в стороне от самого жесткого политического вмешательства, как в марте 1945 года, когда открытые угрозы в адрес короля Румынии привели в итоге к назначению дружественного Москве правительства Грозы.
План Маршалла, Коминформ и раздел Европы
Сегодня известно, что настоящим поворотным пунктом в советско-американских отношениях стало объявление плана Маршалла, а не доктрины Трумэна. План Маршалла стал примером того, как политика США определялась стремлением предотвратить опасность, которую представляло собой любое распространение советского влияния на западную часть Европы. Официально план был направлен на восстановление Европы, но на самом деле одной из его главных задач было исключить потенциальное советское влияние из разоренной войной Западной Европы, в частности, западных зон Германии, а также Франции и Италии, где коммунистические партии пользовались большой поддержкой населения и были очень влиятельны. План Маршалла фактически стал одной из первых и наиболее эффективных мер американской политики сдерживания. Все это, однако, не должно было привести к разрыву между двумя сверхдержавами, о чем свидетельствует реалистичное и сдержанное принятие Москвой запрета на ее экспансию в Турции и Греции, объявленного доктриной Трумэна. Однако сама идея плана Маршалла непреднамеренно создала ситуацию двойной ловушки: ловушки и для США, и для Советского Союза. Если бы Соединенные Штаты открыто решили ограничить программу помощи Западной Европой, вина за разделение Европы была бы явно возложена на Вашингтон, чего американцы явно хотели избежать. Предложив ее в конечном итоге всем европейским государствам, включая Советский Союз и страны Восточной и Центральной Европы, они фактически вынуждены были пойти на обман, поскольку с самого начала знали, что условия плана будут неприемлемы для Москвы, да и вообще он не предназначался для них. Сталин также рассматривал это как стратегическую ловушку, в которой он мог только проиграть. Если бы он принял предложение, то западное влияние сохранилось бы и закрепилось в его восточноевропейской сфере влияния, а этого нельзя было допустить. Но если бы, отклонив предложение, он исключил Восточно-Центральную Европу из программы и ее потенциальных положительных эффектов, ему самому пришлось бы взять на себя ответственность за раскол Европы на две части, чего он хотел избежать любой ценой, чтобы сохранить сотрудничество с Западом. Поскольку Сталин не мог избежать этой великой дилеммы, он, после некоторых колебаний, принял решение в пользу разрыва, осознавая при этом последствия.