В конце 1991 года национализм в республиках привел к их независимости. Советский федерализм не делал различий между республиками, что обеспечило кумулятивность дезинтеграции. Украинский референдум 1 декабря, на котором 90 процентов проголосовали за независимость, стал решающим и, благодаря неудавшемуся перевороту, существенно изменил ситуацию на Украине, сложившуюся ранее в этом году. Неделю спустя Ельцин, как президент России, и его коллеги из Белоруссии и Украины объявили в Минске, столице Белоруссии, о создании Содружества Независимых Государств вместо Советского Союза и пригласили другие республики присоединиться к нему. На следующий день Горбачев выразил протест, но теперь он был без последствий. 21 декабря в Алма-Ате, столице Казахстана, главы всех республик, кроме Грузии, Эстонии, Латвии и Литвы, которые стремились к более полной независимости, одобрили шаг, предпринятый 8 декабря, присоединились к Содружеству Независимых Государств и объявили, что Советский Союз прекратил свое существование. 25 декабря Горбачев ушел в отставку с поста президента Советского Союза.
Ельцин считал новую систему по-настоящему федеративной, но это было не так, что особенно важно для Украины. Большинство других республик последовали ее примеру независимости в действии. Россия при Ельцине смирилась с этой ситуацией. В 1994 году Россия подписала договор, гарантирующий границы Украины, которая, в свою очередь, отказалась от ядерного оружия. Влияние бывшего Советского Союза, однако, создало серьезную напряженность в 2000-х и 2010-х годах, поскольку Владимир Путин, будучи президентом России, затем премьер-министром, затем снова президентом, стремился обеспечить политическую и экономическую координацию по крайней мере части бывшего Советского Союза под руководством России, а также ограничить связи с Западом, в частности вступление Грузии и Украины в НАТО, а Украины - в Европейский союз.
заключение
Распад Советского Союза обычно объясняют, ссылаясь на четыре элемента. Экономическое объяснение сосредоточено на долгосрочных экономических трудностях, в частности, на автаркической экономической системе, которая не понимала должным образом время и стоимость. Военно-экономическое объяснение связано с тем, что советские военные расходы были намного больше, чем у США. Социологическое объяснение предполагает, что через три или четыре поколения после 1917 года элитные группы утратили свое стремление к делу, а другие слои населения разочаровались и стали апатичными. Политическое объяснение подчеркивает степень, в которой оппортунистические и плохо спланированные стратегии Горбачева спровоцировали ряд кризисов для правящей элиты Восточной Европы и Советского Союза, которых в противном случае можно было бы избежать.
В описании советского краха, предложенном в этой главе, холодная война не ставится во главу угла. Можно сосредоточиться на том, насколько гонка вооружений, которая была центральным элементом холодной войны, нанесла экономический ущерб Советскому Союзу, пытавшемуся сравняться с американскими расходами на оборону, вызвала ощущение советской слабости и привела к необходимости перемен в стране. Такой подход позволяет получить представление о ситуации "сверху вниз", что имеет свою ценность. Однако он отвлекает внимание от мнения населения о сохранении или отсутствии советской системы и связанного с этим вопроса о согласии и оппозиции. Конечно, говоря о населении и согласии, можно подразумевать демократический аспект. Однако это требует оговорок, поскольку все соглашатели не были равны. На самом деле, даже более значительным, чем отсутствие народной поддержки режимов в Восточной Европе и Советском Союзе, как бы ни было важно это отсутствие, было отстранение членов коммунистической партии, особенно тех, кому было за тридцать и сорок, кто вырос в системах, контролируемых партией. Они правильно решили, что эти системы не работают и что они могут добиться большего без существующих государственных, политических и экономических механизмов. Их попытка создать модифицированную или "реформированную" коммунистическую систему контроля привела к ее краху. Это было похоже на быстрый конец правого авторитарного франкистского режима в Испании в 1975 году после смерти диктатора: в обоих случаях готовность мнимых сторонников представить себе другие механизмы и внести соответствующие изменения стала решающим фактором в падении авторитарной системы.