Разновидность оборонного кейнсианства оказала стимулирующее воздействие на советскую экономику, хотя и деформировала ее, не в последнюю очередь за счет четкого ограничения инвестиционных возможностей для других секторов экономики. Этот фактор оставался актуальным до конца существования Советского Союза и обеспечил четкую и важную преемственность от холодной войны до начала Второй мировой войны к ее последующим десятилетиям. Военно-промышленное строительство имело и тяжелые последствия для уровня жизни. Смертоносный голод 1931-3 годов во многом был вызван нарушениями, связанными с коллективизацией сельского хозяйства, но отчасти в нем можно обвинить и накопление запасов зерна и перекладку железнодорожных путей в ходе подготовки к войне. Однако такая либеральная концепция уровня жизни мало что значила в авторитарных политических параметрах, оппортунистической и параноидальной стратегической культуре сталинского Советского Союза. Идеологическая мобилизация через социализм (то есть коммунизм), подкрепленная террором, была главной чертой нового общества. В ходе чисток 1937-8 годов политическая полиция использовала сведения о всех, кто считался антисоветски настроенным, которые она собирала с начала 1920-х годов. Информация поступала извне, в частности, в виде доносов, а также с помощью различных органов и процессов, открытых для политической полиции, таких как агенты, осведомители, чистки членов и процедуры проверки внутри коммунистической партии. Сбор данных также позволил получить информацию о сетях знакомств. В 1937 году, когда начались чистки, оказалось легко основывать их на этих записях и связывать жертв в предполагаемые заговоры. То же самое произошло, когда к чисткам добавились "массовые операции" против таких групп населения, как поляки. И то и другое было связано с верой в то, что предполагаемое диссидентство в Советском Союзе манипулируется враждебными иностранными силами.
В то же время, что еще более важно, режим столкнулся с серьезными проблемами в своей способности управлять. Действительно, в определенной степени тоталитарная динамика была ответом сталинского режима на проблемы, порожденные самой природой политической системы. Вера в мятеж, направленный против системы, привела к поиску подтверждающих доказательств и к восприятию информации, свидетельствующей об обратном, как вводящей в заблуждение. Когда информация о мятеже не находилась, как это часто бывало, ее фабриковали. Тайной полицией были придуманы сети шпионов и диверсантов, например, в Кузбассе, ключевой промышленной зоне Западной Сибири. Если в собственных глазах сталинизм был современной формой правления, опирающейся на научное планирование и выражающей направление мировой истории и человеческого прогресса, то на практике он был досовременным и зависел от мифов и веры.
Несмотря на риторику о модернизации, эта досовременная форма правления оставалась фундаментальной проблемой вплоть до распада Советского Союза.
В экономике наблюдалась аналогичная ситуация с повсеместной фальсификацией данных. Центральные плановики устанавливали политически мотивированные цели, а руководители заводов лгали об имеющихся ресурсах и достижимых объемах производства, чтобы максимизировать первые и минимизировать вторые, а затем снова лгали, когда не выполняли квоты. Затем региональные партийные и государственные боссы лгали, чтобы прикрыть ложь крупных местных заводов. Промышленные министерства, чувствуя, что информация, которую они получали от местных властей, была ложной, лгали, чтобы сохранить видимость эффективности. Вся эта дезинформация передавалась в органы планирования, которые лгали политическому руководству о выполнении пятилетних планов. А режим, понимая, что дела идут неважно, лгал населению о своих триумфах и ставил еще более высокие цели на следующий раз. Такая система, сохранявшаяся на протяжении всего коммунистического периода, не обеспечивала эффективной основы для выработки политики. Чистки 1937-8 годов, в ходе которых многие руководящие работники хозяйственных комиссариатов и крупных промышленных предприятий, проектных институтов и конструкторских бюро были отправлены в лагеря (некоторые были расстреляны), стимулировали избегание риска. Кроме того, цензура, принцип "надо знать", ограничения на поездки и связь - все это затрудняло соотнесение работы с достижениями в других областях и, следовательно, обеспечивало продуктивную синергию.