Упорство коммунистов в Гражданской войне сопровождалось широкомасштабным применением террора. В декабре 1917 года Феликс Дзержинский, глава созданной в том же месяце Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с саботажем и контрреволюцией, или ЧК, заявил: "Мы не нуждаемся в правосудии. Сейчас война - лицом к лицу, борьба до конца".12 В январе 1918 года Ленин потребовал внесудебных расправ над спекулянтами и бандитами, вызывающими нехватку продовольствия. В сентябре того же года ЧК было приказано расстреливать противников без суда и следствия, начав "красный террор". Произвольные тюремные заключения, концентрационные лагеря, масштабные пытки и массовые убийства подозреваемых - все это было неотъемлемой частью революции, и ЧК была гораздо более жестокой и кровожадной, чем царская полиция, хотя и в более сложных условиях. Случайный, а также масштабный характер убийств отражал широкое и параноидальное определение контрреволюционеров, якобы замышлявших свержение революции. Несмотря на пропаганду, направленную против правых контрреволюционеров, многие из убитых были соперниками левых, поскольку иная интерпретация политики не допускалась. Коммунистическое насилие способствовало общей социальной и политической фрагментации. В то время как тайная полиция помогала поддерживать контроль, войска использовались для подавления оппозиции в зоне советского господства. Однако безжалостная коммунистическая мобилизация ресурсов могла быть и контрпродуктивной.
Например, в 1918 году Донское казачье войско смогло собрать войска против Красной армии благодаря жесткому характеру большевистской реквизиции зерна. Сила и запугивание сыграли свою роль в сборе коммунистами большого количества призывников в 1918 году. Численное превосходство над белыми, обусловленное этой силой, имело большое значение в ряде случаев на ранних этапах борьбы и, в целом, на более поздних этапах войны, когда белые были побеждены и Красная Армия продвигалась на широко раздвинутых фронтах. Красная армия быстро росла, особенно в начале 1919 года, и значительно превосходила белых в пехоте и артиллерии, но не в кавалерии. Однако из-за того, что значительная часть армии была направлена на реквизицию продовольствия и поддержание остатков армии в полевых условиях, а также из-за влияния дезертирства, эффективная численность Красной армии была не столь велика, как могло бы показаться по общим цифрам. Дезертирство, с которым боролись с особой жестокостью, было одним из аспектов хаоса и беспорядка в России, в том числе в коммунистической зоне, беспорядка, которому коммунисты пытались противостоять с помощью слежки, силы и террора. Центральное положение коммунистов имело решающее значение для их военных усилий, поскольку они контролировали жизненно важные населенные пункты, промышленные районы, включая ключевые оружейные заводы вокруг Москвы, и ведущие железнодорожные узлы, в частности Москву и Санкт-Петербург. Поставки вооружений были жизненно важным элементом. Например, иностранные войска были направлены в Архангельск и в конечном итоге развернуты вдоль Северной Двины, чтобы помешать коммунистам захватить значительное количество западных вооружений, изначально предназначавшихся для императорской русской армии. Как и во время Второй мировой войны, это оружие было доставлено из Великобритании. Контролируя крупные города, коммунисты смогли захватить и использовать господство над телеграфом, телефоном и почтой. Эта ситуация была противоположна геостратегии конфликта, характерной для маоистской теории войны и партизанских операций, которые были характерны для большинства (но не всех) конфликтов в странах третьего мира в 1960-х и 1970-х годах. В них революционеры действовали из окраинных районов, в то время как их противники контролировали города. Однако в Гражданской войне в России, в отличие от большевиков, у белых не было производственного потенциала.
Сохраняя контроль над Санкт-Петербургом и Москвой, коммунисты, в традиционном русском ответе на нападавших, могли позволить себе обменять пространство на время. Они делали это в войне, которая в значительной степени была войной передвижения, что характерно для конфликта с меньшей плотностью войск, чем на Западном фронте в Первой мировой войне. Действительно, к октябрю 1919 года белые войска находились в пределах 250 миль от Москвы, а также недалеко от Санкт-Петербурга. Тем не менее, способность коммунистов обменивать пространство на время, а также выгода от центрального положения давали возможность извлечь выгоду из неудач антикоммунистических сил. Эти неудачи во многом объяснялись их внутренними разногласиями, а также политическими и стратегическими просчетами. Несмотря на то, что в совокупности это был грозный набор противников, у каждой из антикоммунистических сил были свои цели, и иногда они доводили отказ от сотрудничества до конфликта.