Можно было вытирать потные от волнения руки и расходиться по домам.
Водитель развернулся и уехал, оставшись в полной уверенности, что наглые менты просто хотели добраться до центра, а ему морочили голову. Стоявшим на тротуаре Вербину и Иннокентию оставалось лишь посмотреть друг другу в глаза.
– И так каждый раз, – покачал головой майор. – Правда ведь? Каждый раз либо одно, либо другое…
– «А счастье было так близко, так возможно», – процитировал, усмехаясь, Иннокентий, успевший уже прийти в себя. – А я тысячу раз говорил, что аккумулятор нужно сменить, – добавил он. – Тысячу раз! Говорил, что в самый нужный момент подведет! И что теперь? В ГИБДД нужно быстренько установить, кому принадлежит машина. Ты номер запомнил?
– Я знаю, кому она принадлежит, – мрачно остудил его Вербин. – Не в этом дело. Просто сейчас их можно было взять действительно с поличным. А теперь снова тягомотина. И как назло!
Он помолчал, в бессилии растоптав окурок сигареты так, словно это и был ускользнувший только что преступник.
– Тебе домой надо? – неуверенно спросил он, взглянув на Иннокентия. – Или пойдем куда-нибудь выпьем?
Следующий день был последним днем операции и запомнился Марине на всю жизнь, хотя утро не предвещало ничего хорошего.
Отводя Артема в школу, Марина не смогла даже от сына скрыть своего состояния.
– Тебя всю трясет, – заметил Артем, с удивлением глядя на маму. – У тебя рука дрожит. Ты что, заболела?
– Нет, – помотала головой Марина. – Просто волнуюсь немножко. Понимаешь, я целую неделю работала над одной проблемой, и казалось, что ничего не получится, а теперь вдруг может получиться… Вот я и волнуюсь.
– Так ты здоровая? – недоверчиво уточнил Артем. – А почему тогда ты со мной не разговариваешь?
– О чем?
– Но я ведь тебе уже двадцать минут рассказываю про то, что нам предлагают записаться в бассейн, – сердито сказал сын. – Серафима Игоревна сказала, что есть абонементы в бассейн для детей. Тысяча восемьсот рублей в месяц. Я тебе говорю, говорю, а ты не слышишь. Я хочу в бассейн.
Сын, маленький и сердитый, деловито шагал рядом, горбясь под своим тяжелым твердым ранцем. Обижается на невнимание матери, и правильно делает. Марина приобняла его за плечи, ей стало немного стыдно за себя.
– Боюсь, что с бассейном ничего не выйдет, – заметила она. – Тысяча восемьсот в месяц – это не по моей зарплате. Если только… – начала она и осеклась.
– Если только у папы попросить, – понял ее невысказанную мысль Артем. – Попроси у него, мама, а? Ну попроси!
– Сам проси, – наконец сказала Марина. – Вот позвони ему по телефону и попроси. А я больше не хочу. Но ты можешь. Договорились?
В отдел она примчалась, представляя себе, как сразу же расскажет Вербину о подозрительном интернате, куда следует сегодня же пойти и как следует разобраться. Но, увидев мрачное осунувшееся лицо майора, сразу поняла: что-то случилось.
– У меня есть новости, – только сказала она и умолкла.
Вербин посмотрел на нее и отвел взгляд, сурово поджав губы.
– Интересные новости? – спросил он, и в голосе его Марина уловила что-то непривычное: то ли издевку, то ли иронию, то ли печаль…
– Еще не знаю точно, – спокойно ответила она, пытаясь понять, что же случилось и отчего майор сегодня такой смурной. И отчего старается не смотреть в ее сторону…
– Пойдем ко мне в кабинет, поговорим, – произнес Вербин, и теперь Марина явственно услышала в его тоне чуть ли не угрозу. К тому же непривычно выглядело приглашение в кабинет: обычно майор разговаривал со всеми сотрудниками в общей комнате – странно таить секреты в общем деле.
– Чем занимается твой муж? – сразу спросил Вербин, как только они остались одни.
– У меня нет мужа, – чувствуя, как заливается краской, ответила Марина. – А в чем дело?
Напоминание о Вадиме было ей сейчас особенно неприятно. Но Владимир только отмахнулся от уточнения.
– Ну, твой бывший муж, я хотел сказать, – раздраженно поправился он. – Кто он такой? Чем занимается? У него есть семья?
Начало разговора сразило Марину наповал. Она растерянно оглянулась, как бы ища поддержки у стен, и, не найдя ее, запинаясь, спросила снова:
– А в чем дело? Что произошло? Я ничего не понимаю.
Вербин пожал плечами, лицо его оставалось замкнутым и суровым.
– Я тоже не слишком понимаю, – сказал он. – Видишь ли… Дело в том, что…
Он глубоко вдохнул, будто собираясь нырнуть с трамплина, и закончил уже решительнее: