– Смеркается, – после недолгой паузы добавил Лукоморов, поглядывая в сторону огромной сумки, которую притащил сегодня с собой утром.
Пора было сдаваться. Вербин засмеялся и поднялся из-за стола.
– Домой пора идти, – потягиваясь, сказал он. – По домам, телевизор смотреть. Ба! Да что же это у Пети за сумка здоровенная? А нет ли там запрещенных видеокассет?
– Или снова порнографическими журнальчиками запасся? – заверещал Виталик, поняв поданный сигнал.
– Ну-ка покажи, Петр Петрович, что у тебя там спрятано?
Груды документов, валяющихся на столах, тотчас смели в ящики. Иннокентий сбегал и запер изнутри дверь отдела, чтобы никто уж с улицы не заходил, не беспокоил. Два стола сдвинули вместе и аккуратно застелили белой бумагой, оставшейся еще с прошлого года для подобных случаев.
– Мариночка, ты у нас теперь будешь хозяйкой – сказал Лукоморов, хитро улыбаясь. – Организуй тарелочки и приборчики вообще всякие, и ты увидишь, чем я занимаюсь осенью по вечерам, вместо того чтобы гоняться как очумелому по городу.
Он принялся одну за другой доставать из казавшейся бездонной сумки стеклянные банки. Тут были малосольные огурчики – совсем маленькие, проложенные листьями червой смородины, с вкраплениями долек чеснока и пятнышками черного перца. Помидоры в такой лее банке – тоже очень маленькие, цельные, не лопнувшие, с чесноком и нарезанными стручками красного жгучего перца. И еще очень многое, начиная от «синеньких» до аппетитных белых грибов домашней засолки.
– А за водкой уже сбегали? – озабоченно поинтересовался Иннокентий, который глядел на яства, появляющиеся на столе, и потирал руки, громко сглатывая набегающую слюну.
– Я к тому, что если надо, то могу сбегать, – добавил он, и глаза его заблестели от предвкушения…
– Водку на службе? – притворно изумился Вербин. – В служебном помещении?
Да где это видано, капитан Виноградов? Как можно!
Он даже изобразил начальственный гнев, хотя с краешками губ ничего не смог поделать: они у него подрагивали от подступающего смеха – несколько часов назад он лично указывал Виталику магазин, в котором нужно купить хорошую, не паленую водку.
– Холодильника у нас нет, – сокрушенно произнес теперь Виталик, вытаскивая из шкафа полиэтиленовый пакет с бутылками. – Водка теперь теплая будет. Вот, заметьте, – добавил он, оглядывая всех присутствующих, – в каждом паршивом притоне, который мы «берем», имеется холодильник. Потому что шлюхи заботятся о своих клиентах, стараются, чтоб у них была всегда холодная выпивка. А наше начальство разве так о нас думает? Где холодильник, я спрашиваю?
– А ты шлюхам пожалуйся, – посоветовал с самым серьезным видом Иннокентий.
– Так и скажи им, что вот, мол, страдаем без холодильника. Оттого, мол, мы такие злые, все время вас хватаем и работать мешаем. Так после этого у нас назавтра уже тут от холодильников проходу не будет.
– Ну да, каждый будет сидеть в персональном холодильнике, – засмеялась Марина, которая тоже успела проникнуться духом веселья и предстоящего маленького праздника. А почему бы и нет? Сколько можно тянуть унылую лямку? – Боже! – тут же испугалась она, заметив выстроившуюся на столе батарею бутылок.
– Разве можно столько выпить? Что с вами будет?
Все дружно рассмеялись.
– Почему это с нами? – спросил Лукоморов. – И с вами будет то же самое. Мы разве не вместе собрались?
– Но я столько не пью, – возразила Марина, что снова вызвало общий смех.
– Никто столько не пьет, – заметил Виталик. – Да мы по чуть-чуть. По граммулечке. Что тут пить-то? Смешно.
– Конечно, что тут пить? – тут же согласился Иннокентий. – Подумаешь, выпивка… По бутылке на брата. Разве это выпивка? Не-ет, одно слово – «полиция нравов». Разве тут оттянешься культурно, как подобает?
– А где было культурно? – усмехнулся Вербин, вспомнив, как страшно напивался вместе с коллегами, когда служил в уголовном розыске. Каждое удачное задержание опасного преступника сопровождалось возлияниями – надо же отметить успех и заодно снять напряжение.
И это не шутки: как не выпить, если за час до этого ты вполне мог погибнуть? В тебя стреляли, тебя пытались достать ножом, об твою голову хотели разбить кирпич. Кого-то из твоих товарищей зацепило, кого-то увезли в больницу.
А дело сделано, и опасный преступник теперь обезврежен и сидит в камере. Ну, при такой жизни не захочешь, да выпьешь…
– Культурно было в «убойном» отделе, – принялся за свои воспоминания Иннокентий. – Вот, бывало, подпишет гад чистосердечное признание. Или, в крайнем случае, явку с повинной. А то бывало…