Лист бумаги с изображением человеческого лица разрезался на пять частей.
Прическа, лоб, глаза, нос и щеки, подбородок. Вариантов различных лиц были тысячи, все они были пронумерованы и подшиты в папки. Специалист, работающий со свидетелем, пролистывал варианты и выбирал по описанию свидетеля сначала прическу, потом лоб, потом глаза и так далее. В общем – из отдельных деталей, словно из конструктора конструировался человеческий образ. Потом полученный таким образом фоторобот размножали на ротопринте (была такая штука, жутко неудобная, не то, что нынешние принтеры – прим автора). В особых случаях со свидетелями работали профессиональные эксперты – художники, набрасывавшие портрет – фоторобот с нуля на картонке, по описаниям. Но это работа была еще более тяжелая, мутная, специалистов не хватало – и поэтому основная часть фотороботов делалась на основании этих самых заготовок.
Сейчас, в тесном кабинете сидели три специалиста ЭКУ и трое солдат внутренних войск – начальник смены и двое контролеров. Те самые идиоты, которые проморгали Бриллианта. Кабинет был тесный, эксперты и свидетели, сидели чуть ли не на головах друг у друга, пытаясь составить фотороботы лиц, приезжавших в СИЗО.
Вообще то работая таким образом, эксперты нарушали правила – в одном и том же кабинете нельзя было работать с тремя свидетелями, проходящими по одному и тому же делу одновременно. Видимо, свободных кабинетов в ЭКУ как всегда не было, один нашли для работы – и ладно…
Не желая мешать работе, я осторожно зашел, склонился к уху одного из криминалистов, тихо прошептал – Долго еще?
– Еще минут сорок. Пока можете посидеть, подождать…
– Да нет… Я лучше наверх пройду с начальством вашим поздороваюсь…
С начальством мне и в самом деле надо было поздороваться – и попытаться решить проблему, не дававшую покоя мне всю ночь…
– А, Сергей… Заходи, заходи…
– Здравствуйте, Генрих Витальевич Генриха Витальевича Рубинштейна я знал еще по университету – помимо своей работу в ЭКУ он еще умудрялся читать кое-какие курсы в университете. Причем на его-то курсах всегда была полна аудитория – в отличие от многих других профессоров, оторвавшихся от практики, Генрих Витальевич давал только те знания, которые реально могли пригодиться в следственной работе. Поэтому, на лекции и практические занятия Генриха Витальевича Рубинштейна "забивали" (забить – значит пропустить занятие, студенческий жаргон – прим автора) только идиоты.
– Как дела, как работа?
– Да работаем потихоньку…
– Ну так уж, потихоньку – рассмеялся Генрих Витальевич – ты ведь, как я помню по распределению в Генеральную прокуратуру попал?
– Вообще то да.
– А Генеральная прокуратура потихоньку – помаленьку не работает. Так что там у тебя?
– Вообще то, Генрих Витальевич, мне надо одного человека установить по картотеке.
Фоторобот есть, не слишком хороший, конечно, но есть. Мне следственное поручение писать или так обойдемся?
Вообще то следственное поручение мне писать не хотелось, иначе бы я уже давно его написал. Дело в том, что этот фоторобот был второй копией фоторобота того самого человека, который завербовал Беляковского. Первый фоторобот я отдал Владимиру Владимировичу и потом понял, что возможно совершил ошибку. Человек, изображенный на фотороботе, скорее всего был разведчиком или контрразведчиком, контрразведчиком же был и генерал Горин. Поэтому, могла получиться такая ситуация, когда Горину будет нужно прикрыть этого человека и он прогонит мне дезинформацию. Именно эта мысль пришла в голову мне вчера вечером, и из-за нее я не спал всю ночь. А мне надо было знать правду – хотя бы для Наташи…
– Обойдемся, ни к чему бумагу марать – решил Рубинштейн – сейчас сделаем. В лучшем виде.
Генрих Витальевич снял трубку, набрал короткий внутренний номер телефона…
– Витя? Витя, ты?… Слушай, дорогой, сейчас к тебе подойдет следователь Соболев из прокуратуры Союза с фотороботом. Установи его как можно быстрее, хорошо… Нет, бумажки не надо писать… Все, отправляю.
– Давай – третий этаж, девяносто восьмой кабинет. Спросишь Пешкина.
– Спасибо, Генрих Витальевич…
– Да, какой разговор… – улыбнулся старый еврей – криминалист Спустившись на этаж, я нашел девяносто восьмой кабинет – еще одна стандартная обшарпанная деревянная дверь в ряду себе подобных. Толкнул ее, зашел в кабинет, огляделся. Навстречу мне поднялся пожилой, седоватый, невысокого роста человек.
– Я товарища Пешкина ищу…
– Уже нашли, молодой человек. А вы, как я понимаю, следователь Соболев – Он самый – Давайте, посмотрим, что за фоторобот…
Достав из папки сложенный вчетверо фоторобот, я протянул его Пешкину. Тот принял, аккуратно развернул на столе, расправил линейкой, укоризненно покачал головой – С бумагами аккуратнее надо обращаться, молодой человек. Видите, как измяли?
Ладно, что тут у нас…
Пешкин натянул очки, внимательно осмотрел фоторобот, пригибая голову к листу так близко, что едва не касался бумаги носом. И тут резко поднял голову.
– Так я же этого человека уже устанавливал вчера.
– В смысле? – недоуменно переспросил я – Да в том, что мне на днях принесли точно такой же фоторобот. И я его устанавливал. Только вчера результаты отдал.
Вот то новости…
– А кто заказывал, можете посмотреть? Или у вас не записывается?
Старичок снова с укоризной глянул на меня поверх толстых стекол древних очков.