По контрасту административный центр СГОМ управлялся как армейский штаб мирного времени. Не имея конечного продукта, бюрократия становилась важнее результатов. Отсрочка считалась неуместной, но эффективность не имела смысла.
Джон всю свою трудовую жизнь провел в мире плавучих баз. Для него шоком было явиться в Админ-центр к пяти вечера и узнать, что никому не ведомо, кто он такой и зачем сюда прибыл. Замминистра Лосада был занят, и его никак нельзя было беспокоить. В табеле назначений какой-либо Джон Перри вообще отсутствовал — как сегодня, так и в обозримом будущем. Помощники Лосады уже ушли, и до девяти часов завтрашнего утра их возвращение не ожидалось. Под рукой не оказалось никого, кто смог бы внятно ответить на вопрос по поводу звонка на плавучую базу.
Джону с великой неохотой дали квиток, который позволял ему провести ночь в жилом комплексе Админ-центра. При этом его предупредили, что за все обслуживание, кроме обеда и завтрака, ему придется платить из собственного кармана. К шести тридцати Джон прибыл в спартанское общежитие СГОМ и обнаружил здание битком забитым людьми. Комендант проинформировал его, что с переменой климата Аренас переживает невероятный бум и что все помещения переполнены в связи с Летним фестивалем. Еще он добавил, что квиток Джона ничего не значит. Если он сам себе ничего не подыщет, ему в лучшем случае могут дать скатку с постельными принадлежностями и место на полу в столовой — разумеется, после того, как вся кормежка закончится и бригада уборщиков проделает свою работу. Где-нибудь около часа ночи.
Джон позвонил Нелл Коттер, которая остановилась у пролива. Ее номер не отвечал. Тогда Джон оставил сообщение, что он к ней идет, вышел на холмистые улицы и побрел на юг к воде.
Некоторые элементы Пунта-Аренаса не изменились с новым процветанием. Каждый квадратный метр почвы буйствовал летними цветами, и в воздухе царило их вечернее благоухание. На пятидесяти трех градусах южной широты декабрьское небо, даже затянутое облаками, не темнело еще три-четыре часа.
После шести лет одиночества и открытого океана Джон нашел для себя цветы и людные улицы такими же чуждыми, как другая планета. Даже поморники, буревестники и крачки пропали. Он искал их в небе, но они, надо полагать, на лето улетели далеко к югу, чтобы пожать богатый урожай вокруг уменьшающейся ледяной шапки.
Страннее всего были дети. На плавучих базах детей не имелось вовсе, но здесь они были повсюду — играли на каждом уличном углу, путались под ногами на тротуарах или бесшабашно катались по склону холма на самодельных тележках и самокатах. Джон бессознательно их избегал, а мысли его были далеко. Одно дело, когда тебя игнорировали на родной базе, где ты волен был сам устанавливать себе график и работать над своими научными проектами. Совсем другая ситуация получалась, когда тебя без всякого объяснения отволакивали на полторы тысячи километров, а затем обращались с тобой как с полным ничтожеством. С каждым шагом мрачность и раздражение Джона нарастали. С ним должно было случиться что-то скверное. Он наверняка это знал. Но не мог догадаться, что именно.
К тому времени, как Джон добрался до адреса, который ему дала Нелл, он уже был совершенно не в настроении посещать обеды богатых и знаменитых. Ни за тысячу песо с носа, ни за полпесо.
Когда Джон позвонил из вестибюля, он уже готов был сказать Нелл, что передумал и не идет на обед. Но она не дала ему такой возможности.
— Отлично. Шестой этаж. Поднимайтесь. — И в трубке зазвучали короткие гудки.
Нелл уже сказала Джону, где остановится, но это не было похоже ни на один отель из всех, что ему доводилось видеть. Здание представляло собой изящную высотную структуру, куда более заманчивую, чем общежитие Админа. Там не было ни гостевой регистрации, ни портье, ни какого-либо подобного персонала. Лифты казались рассчитанными только на перевозку грузов. Поднявшись на шестой этаж, Джон очутился в огромном зале без окон, поделенном на квадратные каморки перегородками по пояс вышиной. Некоторые каморки были ярко освещены и застеклены от пола до потолка. Другие были темными и не содержали в себе ничего, кроме выкрашенных серой краской шкафов. Люди словно бы сновали повсюду как попало. Джон в замешательстве крутил головой, пока не заметил Нелл в четырех перегородках от него, склонившуюся над блоком телевизоров.