Надвигающееся цунами чувствовала и сама Лиза: глотала то плавно, то почти порывисто, обхватывая подрагивающие бёдра. Ты близко… Наконец она широко раскрыла рот, ловя языком всю бурную волну. Горячо… Поднялась, аппетитно облизываясь, и с торжеством наблюдала, как Витя часто дышит, пытаясь собрать себя по частям после такого удовольствия.
— Малышка, слышишь меня, — почти задыхаясь, произнёс он и крепко прижал девушку к себе. Слышишь, как сердце бьётся?.. — Это так… Так, блять, круто. Никогда не забуду…
Вечер подкрался незаметно, и московскую окраину окутали сумерки. Выбравшись из гаражей на тускло освещённую улицу, Пчёлкин смахнул падающие на лоб волосы, поспешно застегнул рубашку и коротко взглянул на подружку — она выглядела не лучше: каштановые пряди спутались и разметались по плечам, юбка задралась, красная помада размазалась по припухшим губам… Да, Лизок, видок конечно у тебя сейчас точно не для похода в ресторан какой, но на тебя такую я готов смотреть вечно. Он удовлетворённо улыбнулся и решительно взял верную спутницу за руку, мол пойдём со мной, дорогая, это ещё не всё.
Шагал по улице рядом с единственным понимающим с полуслова человеком и ловил себя на мысли: этот день в пусть нищем, зато таком родном Бирюлёво по праву мог бы называться если не самым счастливым, то точно одним из.
— Ещё по баночке? — предложил парень почти у входа в новый крупный продмаг на Харьковской.
— Ой, я б вина какого выпила, — Лизок мечтательно закатила глаза, слизнув с нижней губы размазанный след.
— Вино, малышка, это мы при нашей жизни в ресторанах заказываем, — бандит негромко усмехнулся, заходя внутрь и сразу направляясь к нужному прилавку. — А Витя Пчёлкин образца восьмидесятых вот таким пойлом баловался, — тренированный взгляд без труда обнаружил на полке бутылку легендарного портвейна, и та вскоре оказалась в загребущих руках. Три топора. Ну и шняга же. Зато ностальгичная, зараза…
— У нас в Саратове до сих пор это пойло в моде, — девушка вдруг радостно рассмеялась и опустила голову на плечо товарища. Сейчас ей просто было хорошо. Слишком хорошо…
Бросив продавщице на кассе смявшуюся купюру и отвесив привычное: «Без сдачи», Пчёла сунул бутылку под мышку и повёл Новикову к выходу, как вдруг к ним приблизился знакомый силуэт.
— Витенька! — окликнула Ирина Дмитриевна. — А мы с отцом всё думаем, куда опять блудный сын пропал — совсем не заезжаешь… — в мягком голосе слышался укор, как будто лёгкий, но всё же довольно ощутимый.
— Привет, мамочка, — слегка замешкавшись и покраснев, поздоровался бедняга. — Да вот, я как сказать… Внепланово, скажем так, в Бирюлёво-то оказался, — Витя перевёл взгляд с матери на подружку. Кажется, они оба оказались под прицелом её строгого взгляда. Вот блин, как школьника застукала, ей богу. Усмехнулся и негромко добавил: — Это Лиза…
— Здравствуйте, — сконфуженно произнесла Лизок, пытаясь быстрыми движениями поправить причёску и короткую юбку.
— Ох, сынок, и когда же ты уже остепенишься, — укоризненно покачала головой пожилая женщина, видимо, заметив ярко-красный след помады на шее нерадивого отпрыска. Казалось, от возмущения даже морщинки на её лице обозначились резче и глубже. — Уж тридцать лет скоро, сын растёт, а ты всё…
Сын? Новикова, оказавшаяся в эпицентре семейной разборки, от последнего аргумента госпожи Пчёлкиной пришла в себя не сразу. Она даже не расслышала, что вполголоса объяснил и жестами показал матери её смущённый спутник. Уже на выходе из магазина, поспешно попрощавшись и наконец разойдясь с недовольной Ириной Дмитриевной, девушка обратилась к герою дня:
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Да не парься, малышка, — растерянно отмахнувшись, пробормотал Пчёла. — Я ей пообещал заехать вскоре, так что всё нормально.
— Я не об этом, — насмешливо уточнила Лизок. — У тебя есть ребёнок, и ты молчал? И кого же ты так осчастливил, папаша?
— Да всё ту же Олю Белову, — он пожал плечами и неохотно продолжил: — Вот только сам я об этом узнал меньше года назад. А до этого, представляешь, четыре года не в курсе был.
— И ты не пытался как-то… В его жизни поучаствовать, что ли? — Новикова прекрасно понимала, что и этот вопрос мог зацепить парня за живое, но почему-то не могла оставить такой важный элемент чужой биографии совсем без внимания. Я давить и настаивать не буду, конечно… Но пусть расскажет всё, что захочет и сможет.
— А зачем? Он по закону сын и наследник Сани Белова. Им навсегда и останется, — Пчёлкин пожал плечами, но сделал это так, словно нёс на них слишком тяжёлый груз. — Я уже один раз хотел всё на триста шестьдесят развернуть. Олю забрать, Ваньке попробовать стать отцом. Настоящим, не залётным… А чем закончилось? Белый чуть не убил меня и её, а мог и хуже сделать — пацана себе забрать. Так что, как говорится, инициатива ебёт инициатора… Им всем лучше без меня, я с этим уже смирился.
Лизок заметно погрустнела. Часть груза теперь лежала и на её узких плечах. Может, оно всегда так, если узнаёшь человека хорошо? Слишком сложным был этот тёмный спектр эмоций: от лёгкой обиды на Витю за то, что он утаивал от неё важную вещь; до боли за него и недоумения: ему вся канитель с женой друга и внебрачным ребёнком уже правда так безразлична, как он пытается показать? Или на самом деле это история всей его жизни? Треугольник, в котором больше никому нет места?
— Ну ты чего, малышка? — приятель заметил её состояние и приобнял за талию, чмокнув в висок. — Прекращай… Слушай, — видимо, ему в голову пришла более весёлая мысль. — Я тут одно место классное знаю. Идём, покажу?
И гостье ничего не оставалось, кроме как кивнуть в знак согласия. Пчёла крепко сжал хрупкую ладонь, и, ободряюще улыбнувшись, повёл Новикову через дорогу к одноподъездному дому-башне напротив.
— Надо же как, до сих пор открыто, — едва заметно усмехнувшись, парень дёрнул тяжёлую железную дверь, и та поддалась без всякого сопротивления. Да, мамочка, вот такой сын у тебя непутёвый — почти тридцатник, а я, так-то, впервые иду сюда с девчонкой… Тут уже и Кос с Юлькой, и Саня с Елисеевой рассвет когда-то встретили. От юношеских воспоминаний потеплело в груди, но удивлённый взгляд Новиковой заставил посерьёзнеть и объясниться: — Этот дом в Бирюлёво самый высокий. Шестнадцать этажей и семнадцатый — технический. А с крыши почти центр видно… Ну, Царицыно и Коломенское точно, и даже Москва-реку.
— Предлагаешь полезть на крышу? — Лизок недоверчиво хмыкнула, но азарт уже явно передался и ей.
Утвердительно кивнув, Витя уверенно нажал на кнопку вызова лифта. Двери перед ними открылись почти сразу же, и путь в кабине на шестнадцатый этаж показался не таким уж и долгим. На двери, которая вела к избранной цели, однако, красовался увесистый замок.
— Вот блин, — покрутив в руке препятствие, с досадой пробормотал Пчёлкин, и вдруг просиял — уже придумал, как быть дальше: — Шпилька, заколка… Есть что-то?
— Так ты у нас ещё и вор-домушник, замки умеешь вскрывать? — Лиза склонила голову набок, бросив на парня прямой лукавый взгляд, после чего ловко вытащила из волос шпильку и вложила маленькую блестящую вещь в протянутую ладонь.
— Я, Лизок, вообще всё умею… — заговорщически шепнул неугомонный искатель приключений.
Ну ты и изобретатель… Девушка с нескрываемым любопытством наблюдала за его вознёй с замком. А та на удивление оказалась недолгой — тихий щелчок прозвучал почти сразу же, и железная решётчатая дверь с лёгкой руки открылась. Пчёла взобрался выше по небольшой лестнице, шумно вдохнул в лёгкие свежий летний воздух и тут же подал руку подружке.
Тёмное звёздное небо казалось настолько низким, что его будто можно было вот-вот коснуться рукой. Новикова завороженно смотрела вверх: миллионы серебристых ярких точек будто наблюдали за ними с высоты. Дух захватило, сердце забилось чаще, а тут ещё и мужская ладонь тепло коснулась поясницы.