- Звони в МЧС, пусть едут саперы... У тебя на двери, кажется, растяжка стоит...
Во вторник Рыжову позвонила Риточка, и принялась чирикать и мурлыкать, и томно дышать в трубочку сотового телефона. Пригласила в ресторан, и он согласился - со зла и от любопытства. В ресторан они сходили, поели, потанцевали, и Риточка попросила проводить ее домой. Они еще погуляли немного, забрели в парк, постреляли в тире, и Рыжов даже выиграл для Риточки довольно пыльного большого медведя - главный приз, слишком долго ждавший своего хозяина. Наконец, Риточкин глупый щебет ему надоел, дежурное кокетство вконец опротивело, и он прямо у ворот парка поймал такси. Отвез сначала Риточку к Баранниковскому коттеджу, а потом поехал домой, радуясь, что ему попался молчаливый водитель. Всю дорогу он думал, во-первых, за каким чертом Риточка навязалась на его голову, а во-вторых - где в это время был сам господин Баранников?
Господин Баранников обнаружился в месте самом непозволительном - господин Баранников лежал на лестничной площадке, неловко привалившись плечом к рыжовской двери. На пыльном коврике валялась связка отмычек. А над правым ухом господина Баранникова чернела аккуратная дырочка. Судорожно зевающий молодой лейтенант писал протокол, сидя на обшарпанном подоконнике и ежился от холодного ветерка, тянущего из такой же аккуратной дырочки в стекле высокого лестничного окна.
Баранникова, наконец, увезли, Рыжов открыл квартиру. Молча поставил чайник. Высыпал в тарелку пачку крекеров. Пили чай, грели руки о горячие кружки. Пожилой усталый опер вздохнул, потер кулаками глаза:
-Ну что ж... Давай, садись, думай вслух - кого ты можешь подозревать в покушении на тебя?
-А почему на меня? Убили-то Баранникова, нас с ним трудно перепутать.
Опер хмыкнул:
-Если кто тебя лично знает, и близко видит, так тот, конечно, не перепутает... А если снайперок получил словесное описание, или просто стрелял издалека, так очень даже легко. Допустим сказали ему - вот адрес, придет здоровый мужик, в коричневой дубленке, лысый, с фингалом под глазом... Что, не про тебя сказано?
-М-да... подходит,... в самом деле, подходит... вот странно...
Алиби у Рыжова было железное - его могли подтвердить Риточка, официант в ресторане, отставник из тира, Авдеич, таксист, да и сами опера прекрасно понимали, что не Рыжов стрелял в незадачливого взломщика через чердачное окно соседнего дома. А потому ограничились вопросами формальными, и Рыжов не стал упоминать ни про жуткую командировку в Воскресенск, ни про все сопутствующие, последующие и привходящие лица и обстоятельства. И соображения свои тоже по возможности придержал. В принципе, соображение было одно: Баранников поручил Риточке вытащить Рыжова в ресторан, чтобы спокойно и не спеша обшарить его квартиру. Что Баранников надеялся там найти, можно было лишь догадываться - а нашел свою смерть. Вернее - Рыжовскую смерть он нашел на свою бедную глупую голову. Из чего, между прочим, следовало, что смерть эту для Рыжова кто-то организовал, и недешево за нее заплатил профессиональному киллеру. И был это, уж точно, не Баранников.
Рыжов не собирался покорно ждать, пока убийца предпримет следующую попытку - не век же ему будет такая невезуха, когда-нибудь добьется парень своего... Сергей прекрасно понимал, что в данном деле спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Он уложил в большую сумку все необходимое, прибрал квартиру, отключил воду, газ, телефон, вымыл холодильник - возни хватило как раз до шести утра. Амалия всегда вставала в шесть. Рыжов позвонил ей и назначил свидание - первый раз за все эти годы. Происшедшее касалось Амалии самым непосредственным образом. Хотя бы потому, что Баранников работал именно на ее фирме, и цех в Воскресенске арендовала именно она...
В большой гостиной горели все люстры, бра, торшеры и светильники. Амалия, забившись в уголок дивана, зябко куталась в пушистый махровый халат, и прятала босые узкие ступни под плед, и нервно звякала кофейной чашечкой о блюдце. И ни словом не перебила Рыжова, пока он подробнейшим образом рассказывал ей обо всем, что произошло за неделю - начиная с прошлой среды, когда Баранников заказал машину на Воскресенск. А когда Рыжов наконец умолк, она лишь хмыкнула:
- Сплошной Шекспир...
- Почему Шекспир? - удивился Рыжов.
- У Шекспира - входит первый убийца, входит второй убийца...
- Век бы мне не знать такого Шекспира... - рассердился Рыжов. Литературная беседа показалась ему до крайности неуместной.
Амалия вздохнула, неловко поднялась с дивана:
- Ладно, вот что я думаю, логически осмысливая факты: убийца номер один охотился за портфелем, организация у него полукустарная - отсюда водка в засаде, бестолковый Голубенко, и ощущение общей дурости происходящего. Убийца номер два хитрее и опаснее, цель у него своя, для нас пока непонятная. И к номеру первому он стоит так близко, что сумел внести свои поправки в его план, воспользоваться наработками, так сказать. Согласен?
- Согласен... само нападение в эту схему укладывается четко. А дальше что - убийца номер три устраняет свидетелей и участников, убийца номер четыре подвешивает тебе растяжку, убийца номер пять меня отстреливает? Не много-ль будет?
- Многовато. Давай пока ограничимся этими двумя. Например - номер первый убрал неудачливых исполнителей, и попытался застрелить тебя, как свидетеля. А я тут совсем не при чем, поэтому растяжку пока припишем номеру второму. Кстати - номер второй наверняка не знал, что ты в машине, потому что тебя Баранников подрядил в последний момент, перед самым выездом. Значит, он отстреливал с сосны именно Баранникова. Поменялись вы с ним смертями... - у Амалии нервно дернулись плечи.
- Ну, я-то до своей пока не добежал... Если номер первый свидетелей зачищает, у него есть еще одна потенциальная жертва - эта девица из Воскресенска. Вот уж кто по-уши в дерьме... исполнителей знает, в деле была, меня при некотором желании и сноровке вполне может отыскать... да и Баранникова, будь он жив, смогла бы - через работников цеха. Надо бы за ней присмотреть, если я еще не опоздал - на волоске висит девка...
Амалия смотрела на Рыжова так сердито, что он уж было подумал, не посетила ли эту железную леди жгучая ревность к неведомой девушке, судьба которой так озаботила Рыжова. Но Амалия тут же рассеяла это нелепое предположение. Она произнесла медленно и задумчиво, взвешивая каждое слово:
- Ты присмотри, присмотри... и подумай, кто еще, кроме Красовского, может о ней знать... как-то не в его стиле весь этот бардак... у Красовского бы все сразу вышло, как надо... хотя...
У Рыжова болезненно подпрыгнуло, и ухнуло куда-то вниз сердце. Минуту он сидел, ошеломленный черной пустотой внутри себя. Потом эта пустота начала заполняться чем-то тяжелым, горьким, душным...
Через пятнадцать минут он выехал в Воскресенск. И гнал свой джип так быстро, как только мог. И думал только о дороге, снеге и гололеде, да о ментах за поворотами и кустами. Но за время пути утрясся и закаменел один, самый тяжкий вопрос - что стало с пистолетом? "С чего Амалия взяла, что тут может быть замешан Красовский? Она дамочка умная и осторожная, с кондачка абы-чего не ляпнет. Значит, видит какую-то связь...надо подумать... Всю эту ерунду с портфелем организовал точно не Красовский! Амалия права - такой бардак совсем не в его стиле, он бы все сработал четко - это во-первых, а во-вторых - зачем Красовскому портфель? Единственный повод подумать на Красовского - это киллер, пытавшийся меня убить. Потому что я - единственное связующее звено между Красовским и делом в Воскресенске. Воскресенские меня не знают, остается только Красовский...Хорошо. Ладно. С другой стороны - логично предположить, что снайпер был один и тот же. Два снайпера - это уже перебор...Тогда за кем же он охотится - за Баранниковым, или все-таки за мной? И при чем здесь Амалия? Ее-то за что убивать? Может, растяжка тоже поставлена на меня? Выследили, куда я поехал...Сомнительно, но чем черт не шутит... Или это убийца номер три? Еще Воронцова... Про Воронцову вполне мог знать кто-то кроме Красовского. Информация - хуже керосина, в малейшую щель просочится. Воронцову кто-то выволок с того поля. Кто-то видел, как она шла домой, вся побитая и перепачканная. Кто-то повесил в шкаф ее зонтик, где-то припрятаны плащ и портфель - ею самой, или кем-то еще, неважно... Выстрелы наверняка кто-то слышал.... Соседки - во все им нос всунуть надо... Воронцова - не показатель... Но вот пистолет - он четко обозначит персонажи во всем этом деле. Вернее - пистолет обозначит козла отпущения. И, может быть, незавидная эта роль предназначена неведомым режиссером именно мне... и если этот кто-то - Красовский, что очень даже не лишено вероятности - я обречен... Эту ценную мысль уже подтвердил весьма недвусмысленно чердачный киллер... Но хотелось бы надеяться, что тут могут быть варианты - например, корявые дела замутил таинственный враг, стоящий вплотную за плечом Красовского, а сам он - Красовский - весь белый и пушистый. Надеяться хотелось бы, что пистолет прихоронен надежно и безвозвратно, а когда все разъяснится, и враг будет разоблачен и наказан, мы с Красовским пожмем друг другу руки... или не пожмем." А еще он почему-то надеялся - горячо, до лихорадочной дрожи - что Воронцову, какая она там ни есть дура и врунья, пока не достали...