Верещагин покосился на Лизу: блестит глазами, смеётся вовремя, что-то черкает в блокноте, а уж кристалл для записи работает беспрерывно.
– Ты что, и правда умеешь готовить? – спросил он, склонившись к её уху.
– Ну, пока не очень, – хихикнула девушка. – Но научусь!
Гости уже расслабились, ожидая подачи десерта – суфле шоколадного из сметаны[4] – когда в глубине зала возник какой-то шум. Алекс насторожился и посмотрел на стоящего возле двери Сошникова. Тот кивнул и направился было в сторону непонятного шума, но босс поднял ладонь, и все остановились в ожидании.
– Ты думаешь, ты великий повар? – раздался громкий женский голос. – Да ты даже манную кашу без комочков сварить не сможешь!
– А я люблю кашу с комочками, – задумчиво проговорила Лиза. – Вот её никто нарочно варить не умеет, и очень жаль.
Скандал же продолжал разворачиваться.
Марина стояла над одним из московских шеф-поваров, Алексеем Власовым, тыкала его в плечо острым твёрдым пальцем и говорила:
– Ты нашёл удачное название, «Печь и котелок», и думал, этого довольно? Да твои повара петрушку от пастернака не отличат, если им не сказать, что есть что! К твоим бы ценам, да ещё и умение готовить… – Она махнула рукой и повернулась к соседнему столику. – О, сладкая парочка, брат с сестрой Казаковы! А вы точно брат и сестра, а? Ходят слухи, знаете ли!.. – покрутив в воздухе рукой, она оперлась ею на спинку стула и продолжила. – Похлёбкин, в честь которого вы свой ресторан обозвали, готовить не умел вообще! Писать умел, да и то врал половину! А вы упёрлись в его книги как в святое писание, и думаете, публика это оценит. Публика – дура, ей надо погорячее, а у вас всё пресное, вываренное… Изы-ысканное!
– Алекс, она ж пьяна вусмерть, – проговорила Лиза, глядя на госпожу Красовскую с неожиданным сочувствием. – Почему никто не уведёт её отсюда проспаться?
– Босс не велел, – с непроницаемым лицом ответил Верещагин. – Ему надо, чтобы дама себя скомпрометировала, и она успешно это делает. Теперь ей не то, что программу на первом канале не дадут, её не возьмут в газету «Пахарь Черноземья» писать отчёты об удое пчёл.
– Какая гадость, – отодвинул от себя тарелку с нетронутым суфле, простонала девушка, и закрыла лицо ладонями.
Красовская же продолжала гастроль. Атмосфера в зале сгустилась, общее молчание нависло над всеми и уже начинало потрескивать разрядами. Пархомов нашёл взглядом помощника и еле заметно ему кивнул; Владимир вышел и вернулся через несколько минут с пожилым господином в золотом пенсне, с седой бородкой клинышком, с кожаным пухлым чемоданчиком в руках. Тот глянул на нарушительницу равновесия, пробормотал: «Ага», подошёл к Марине и положил ладонь на её предплечье. Женщина развернулась, дико глянув на него, хотела что-то сказать, но вдруг глаза её закатились, она обмякла и почти рухнула, подхваченная с обеих сторон доктором и Сошниковым.
Через мгновение в обеденном зале стало тихо, ничто больше не нарушало благолепие.
Впрочем, дышать отравленной атмосферой не хотелось никому, а выступление Марины изрядно её подпортило. Первым откланялся господин градоначальник, затем общий исход принял массовый характер. Не прошло и четверти часа, как в «Раках и карасиках» оставались лишь Пархомов с помощником, вернувшийся в зал маг-медик, Алекс с Лизой и отчего-то Фозил Ким с Машей.
– Что с ней? – мрачно поинтересовался Эдуард у мага-медика.
– Ничего серьёзного, – пожал тот плечами. – Сильное перевозбуждение плюс немалая доза алкоголя плюс что-то, что послужило спусковым крючком. Не знаю, какое-то известие или что-то ещё.
– И что дальше?
– Проспит до завтра, проснётся примерно к полудню очень голодная и в большой слабости. От спиртного лучше пару дней воздерживаться, а так – никаких последствий быть не должно.
Когда маг-медик ушёл, получив своё – и немалое – вознаграждение, Лиза сказала негромко:
– Я видела, она читала магвестник.
– Когда? – повернулся к ней Алекс.
– Перед ужином. Я пошла помыть руки, она была там, в дамской комнате. Сидела на пуфике, читала записку и тихо хихикала. Выглядело это жутковато… – она поёжилась.
– И что было в записке? – спросил Пархомов нетерпеливо.
Повернувшись, Лиза посмотрела на него в упор.
– Я должна была спросить? Или вырвать записку у нее из рук и прочитать?
– Прошу прощения, – опомнился хозяин заводов и пароходов. – Увлёкся.
Глава 2. Калязин, день второй
Уха из стерляди с шампанским.
Выдать: 2-3 ф. ершей, окуней и сига Или 1 курицу; ½ ф. белых кореньев; 1 ½ – 2 луковицы, букет зелени;
4