— Ни в коем случае.
— О'кей. Я только спрошу его о том парне, которого ты разыскиваешь. О Силкине. Возможно, он знает, где тот ошивается.
— Я знаю Силкина, — сказал Калли. — И мне не нужна никакая помощь. И мне известно, откуда начать поиски.
— Хорошо. Но я все же не могу проехать мимо, не предупредив Тони, что я здесь, — сказала Хаузер. — Я скажу ему, что работаю над новым материалом, а это правда.
Калли неохотно вышел из машины и поднялся вслед за ней на крыльцо перед участком.
— Привет, Лей, — окликнула Хаузер дежурного офицера, что на местном сленге соответствовало его званию лейтенанта. — Тони Гримальди здесь?
— Кто спрашивает?
— Его старая напарница.
— Обратитесь в группу детективов. Вверх по лестнице и налево, — сказал лейтенант, всматриваясь в лицо Хаузер. — Мы знакомы?
— Нет. Но хотели бы познакомиться?
Лейтенант рассмеялся и вновь углубился в лежавшие перед ним бумаги.
Хаузер стала подниматься вверх по лестнице. Калли следовал за ней, заинтригованный открывшимися в ней новыми чертами. Теперь у нее был чисто нью-йоркский выговор. Свободное фамильярное обращение с дежурным офицером казалось естественным и непринужденным. Она вновь была уличным полицейским, вернувшимся в свою родную стихию; спокойная, уверенная в себе, энергичная. Почему же она все-таки ушла, с недоумением подумал он.
Они вошли в комнату, где помещалась группа детективов, и глаза Хаузер пробежали по столам, стоящим вдоль правой стены. Трое детективов сидели, ссутулившись, над старыми, видавшими виды пишущими машинками, двое других разговаривали по телефону. Тот, что сидел за столом поближе, поднял глаза. — Где Тони Гримальди?
Детектив ткнул пальцем на дверь в стене и продолжал печатать. Маленькая комната, похоже, служила для отдыха: здесь было несколько шатких столиков с кофейными чашками и журналами и стульев, на консоли стоял телевизор, а вдоль одной из стен — холодильник, кофеварка и автомат с закусками.
Хаузер остановилась в дверях и, улыбаясь, смотрела на Тони Гримальди. Он сидел за одним из столов, перед кружкой кофе, с пирожком в руке; другой рукой он стряхивал крошки с досье, которое читал. Он был без пиджака, в рубашке, с закатанными рукавами; с левой стороны, под мышкой, виднелась кобура с тупоносым револьвером, которым пользуются детективы. Он был коренаст и мускулист, с оливковым цветом лица, с коротко остриженными волосами впереди и по бокам, но длинными, до самого воротника, сзади. В его правом ухе сверкала серьга с крошечным брильянтиком. Словом, типичный, хорошо знающий свое дело нью-йоркский детектив.
— Все так же готов набить брюхо при любой возможности? У тебя уже горб спереди вырос! — сказала Хаузер с широкой улыбкой.
Гримальди поднял глаза, узнал ее, и его смуглое красивое лицо озарилось радостным светом.
— Джули! — воскликнул он, вскочил, обнял ее, затем отстранил на расстояние вытянутой руки. — Кого я вижу, да это же старушка О'Крюгер! Просто не верю своим глазам.
— А ты поверь, — сказала Хаузер, целуя его в щеку. На ней были потертые джинсы, черная, видавшая виды шелковая блузка и мешковатая серая твидовая куртка. Этот ее наряд дополняли поношенные кроссовки «Найк». Гримальди отступил назад и устремил на нее иронический взгляд.
— Отлично выглядишь. Не иначе как разграбила дом Мэри Поппинс.
Сразу же было заметно, что их соединяет искренняя, сердечная дружба, чувствовалось взаимное уважение и любовь. Калли невольно улыбнулся. Было заметно также, что их дружба связана с какой-то давней историей. Такие прочные, теплые отношения вырабатываются в опасных положениях, когда люди зависят друг от друга и могут полностью рассчитывать друг на друга. Он слегка позавидовал их дружбе, ему не хватало такой теплоты, и он знал, что обречен на одиночество. Потому что никогда никому не сможет доверять.
— Эй, Салливэн, — окликнул Гримальди детектива, сидевшего за столом прямо напротив двери. — Посмотри, кто пришел.
Тот поднял лицо, на котором отчетливо, как на географической карте, запечатлелось его ирландское происхождение.
— И кто же это? — спросил Салливэн, окидывая Джули беглым, но внимательным взглядом.
— Джули Хаузер. Мы работали вместе в отделе по борьбе с наркотиками. Я тебе рассказывал о ней.
— Да?
Да. Два года назад она ушла в отставку. И теперь вот стала шлюхой.
— Побойся Бога, Гримальди, — со смешком сказала Хаузер. — Я репортер, а не шлюха, — объяснила она Салливэну.
— Тут есть какая-нибудь разница? — шутливо спросил тот с серьезным видом.
Хаузер улыбнулась.
— Ваша взяла.
— Сколько лет не виделись? — спросил Гримальди. — Три, четыре года?
— Около трех.
— Ты еще не вышла замуж?
— Пока нет.
— Ну, тогда ясно, в чем дело. Ты ждешь, когда я сделаю тебе предложение. Ты ведь скучаешь обо мне?
— Ужасно. Каждую ночь вижу тебя во сне.
— Ничего удивительного. Такое уж на мне лежит проклятье. Я ничего не могу с этим поделать. Куда ни пойду, женщины глазеют на меня с нескрываемым восхищением.
— Ты все еще страдаешь манией величия, я вижу. Ну что ж, внеси в свой список и мое имя. Как ты поживаешь?
— Настолько хорошо, насколько может поживать белый гетеросексуальный мужчина, по уши занятый работой.
— Ах ты бедное, политически несознательное дитя. Насколько я понимаю, ты опять завалил экзамен на звание сержанта.
— В пятый раз. Между нами, конечно. Я думаю, это делается в рамках антиитальянской кампании.
— Ну и трепло же ты!
Гримальди рассмеялся и вновь стиснул ее в объятиях.
— Я правда скучаю по тебе, Хаузер. У нас были неплохие времена.
— Да, были.
— А что ты делаешь здесь? Просто проезжала мимо и зашла?
— Собираю материал для статьи.
— В последний раз я слышал, что ты работаешь в «Вашингтон пост». Пишешь только о Нью-Йорке?
— Мы пишем обо всем мире, Гримальди, — сказала Хаузер и показала на лежавший перед ним на столе экземпляр «Дейли ньюз». — Не то что эта паршивая газетенка, которую ты почитываешь.
— Это неплохая газета. Уйма картинок. А над чем ты работаешь сейчас? Может, поделишься?
— Занимаюсь ограблением грузовика с бумагой для печатания денег. Это ограбление произошло около шести недель назад.
Стоявший в стороне Калли метнул на нее предостерегающий взгляд. Гримальди перехватил этот взгляд и только тогда понял, что Калли пришел вместе с Хаузер.
— Я тоже этим занимался. Мы помогали секретной службе совершить налет на склад, где она была сложена. Мы захватили все, за исключением одной кипы. Из этой кипы можно изготовить тридцать миллионов «баков». Но самих фальшивомонетчиков мы так и не нашли. Но это проблема не наша, а ФБР. Ты знаешь что-нибудь новенькое об этом?
— Нет, только разнюхиваю.
Гримальди показал подбородком на Калли.
— Он с тобой?
— Ах, прости. Майк Калли — Тони Гримальди, — сказала Хаузер.
Мужчины обменялись рукопожатием. Гримальди внимательно смерил его взглядом.
— Вы на службе? — спросил Гримальди, приняв его за своего.
— Нет, — ответил Калли — Так просто слоняюсь.
— Да? — с явным недоверием переспросил Гримальди.
— Тебе нужна какая-нибудь информация об ограблении? — спросил он Хаузер.
— Может, позднее. Я заехала просто так. Хотела, чтобы ты знал, что я здесь.
— Хорошо было бы поужинать, выпить винца, прежде чем ты уедешь. Поболтать о том о сем. О старых днях. Мы так давно не виделись.
— Если будет время.
В дверях появился дородный детектив, лейтенант, одетый в хорошо сшитую костюмную тройку.
— Гримальди, — сказал он, — на брайтонской набережной нашли тело. Офицер, который его обнаружил, говорит, что оно сильно покалечено. Отправляйся туда. — С этими словами лейтенант вышел.
— Труба зовет, — сказал Гримальди, надевая пиджак. И, повернувшись к Хаузер, добавил: — Поехали с нами. Мой напарник сегодня в суде. Ты как раз работала над расследованием убийств. Поезжай со мной, как в доброе старое время... И вы тоже, — обратился он к Калли.