Глава 3
Занятия не баловали разнообразием. Ученики выстраивались рядком и следили за фосфорицирующим кончиком длинной указки, которой размахивал мастер Бертхольд. - Sursum deorsum. Sursum deorsum. Sursum deorsum. То вверх, то вниз. Раз за разом. От этих движений начинали болеть глазные яблоки, а после и голова гудела до тошноты. Поначалу ученики делали по десять-двенадцать повторений, теперь - полторы сотни. После этого Бертхольд заставлял всех ложиться на набитые тряпьем тюфяки и крепко жмуриться. - Видите что-нибудь? Аника? Мейсон? Борис? - Нет. - Нет. - Нет. - Кто-нибудь видит что-то, помимо тьмы? - сухой голос мастера поразительным образом охватывал пространство зала. Где бы ты ни находился, всегда было слышно каждое слово. - Образы различаете? Звуки посторонние слышите? Мэгг видела темноту, изредка разбавляемую бликами. Остальные видели то же самое. - Славно! - мастер Бертхольд ударил указкой в пол, отчего отполированные учениками плиты задрожали. - Подъем! Вы мне все больше нравитесь. Последний одаренный, пришедший в убежище, на семи десятках повторений привлек к себе внимание, так что пришлось выжечь бедолагу дотла. Куча тряпья, из которой торчала указка, замерла, наслаждаясь эффектом. В воздухе застыл вопрос, а мастер явно его ждал, так что Мэгг не постеснялась поинтересоваться: - Выжечь? Что это значит? Тряпье зашевелилось, оттуда донесся радостный вздох. - Если одаренный человек слишком слаб, чтобы противостоять зову Оракула, мы лишаем ученика дара. Проще говоря - выжигаем. - И?.. - Человек становится пустым. Оболочка без желаний, пригодная разве что для тяжелого бытового труда. Мы таких отправляем в союзные общины, где выращивают репу или клубни. Так что в ваших же интересах оказаться сильными, способными противостоять вражескому зову. Если видите во сне пугающие образы - тут же говорите мне. Пока не поздно, можно попробовать дать отпор. Мой учитель мог легко отсекать учеников от зова, но, увы, старик давно мертв, а Оракул становится все сильнее. - А почему Оракул до сих пор жив? - спросил Алекс. Дар у него был развит сильнее всех в группе. - Никто столько не живет. - Потому что тварь за рекой давным-давно перестала быть человеком, - мастер Бертхольд будто осип. В каждом слове чувствовался страх. - Но не стоит отчаиваться. Семерых учеников в убежище никогда прежде не было и, как знать, что произойдет, когда мы объединим силы? Их может хватить, чтобы отсечь врага от любого одаренного в убежище. Разбегайтесь по делам, детишки. Жду всех вечером. Мэгг кормили плотнее, чем сестру, поэтому она таскала малявке лепешки или небольшие булочки из обеденной пайки. На вкус они были слаще лепешек и частенько еще теплыми. Их пекли раз в неделю, так что этот день всегда был особенным. После дневных трудов Мэб охотно набрасывалась на угощение. - А мне здесь нравится! - она быстро расправилась с крошечной булочкой и пила горячую воду с травами. Раскосые глаза возбужденно сверкали сквозь шлейф ароматного пара. - Никто не бьет половником, не ругает, как делал Майор, не блюет от браги из клубней... Мэгг покосилась на потемневшие, исцарапанные пальцы сестры. На одежду с чужого плеча, на промерзшие стены так и не обжитой комнатки. Вспомнила, что услышала на утренней тренировке. - Верно. Не так плохо, как могло быть. Пойдешь завтра со мной? - Ага! Мы расчистили завалы в одном из цехов, и теперь там будут работать оружейники! А я потом на травы пойду, в парник. Так сказала Леди Анна. - Славная она, да? - О, еще какая! Хочешь, познакомлю? - Обязательно, малявка, но не сегодня. Вечером будет еще одно занятие, и головная боль мне обеспечена. - Можно не гасить свечу, пока ты не вернешься? - Мэб оставила чашку и умоляюще поглядела на сестру. - Пусть горит. Остаток дня занимались дыхательными упражнениями, после которых голова разрывалась от боли, а тело напоминало непослушный мешок с костями и мясом. После изнурительных упражнений ученики поднимались по лестнице медленно, как деревянные куклы. У Мэгг к концу занятий всегда болел низ живота и немели пальцы на руках и ногах. - Подумываю над тем, чтобы перетащить лежак прямо сюда, - ворчал Борис. Парень, когда шли через пустоши, буквально качался на ветру - настолько хлипким и оголодавшим был. Сейчас и вовсе напоминал оживший труп. - Замерзнешь, - Аника хихикнула. Голос у девчонки был на диво высокий и пронзительный. - Мы в пустошах прямо на земле спали, - тихо проговорил Алекс. - Камень нашел - уже хорошо, радуешься, что хотя бы с одной стороны не дует... Изнеженные вы. Дальнейший его бубнеж Мэгг не стала слушать, просто привалилась к стене и подождала, пока ребятня покинет зал. Ей, как самой старшей, надлежало уходить последней. Она украдкой оглянулась на мастера. Тот по-прежнему прятался в куче тряпья, будто и не вставал никогда, а засыпал, стоило лишь закончиться занятию. Пожалуй, его можно было счесть жутким, но Бертхольда в убежище никто не боялся, так чего волноваться ей? Она закрыла дверь и побрела в комнату. Лучшим лекарством от усталости был крепкий сон. Бурлящая темень, в которую она погружалась, сулила отдых и спокойствие. Залезть под ворох старой одежды, согреться, поскорее уснуть... Но - не сегодня. Мэгг смотрела в черный потолок и боялась глаза сомкнуть. А вдруг во сне к ней прикоснется Оракул? Слышать его зов до первых тренировок было в норме вещей - так говорил мастер Бертхольд. Затем контроль над даром должен окрепнуть и не подпускать врага к разуму одаренного. Но если зов прорежется сквозь тьму... что дальше? Смерть? Потеря рассудка? Выжигание? И что из этого хуже всего. Так и проворочалась до самого рассвета. Утро принесло ветер и ледяной дождь. Все силы бросили на борьбу со стихией, так что утреннего занятия не было. Мэгг с удовольствием потрудилась на морозе бок о бок с сестрой, а потом даже прикорнула возле отопительного бака. Занять этот лежак было почти нереально, поскольку он предназначался для охотников, добытчиков, и тех, кто особо отличился на службе. - Эй, старшая! - разбудил ее Борис. Парень выглядел ненавистно бодрым. Лед покрывал его старый полушубок, а щеки пламенели от холода. - Пойдем на вышку, покажу кое-что! Мэгг что-то промямлила в ответ, но пошла следом за пареньком. Дождь закончился, но в воздухе еще кружила ледяная взвесь. Ветер гонял ее туда-сюда, пока, наконец, она не оседала на земле и строениях. - Вот по этой лестнице, - Борис торопился. - Только под ноги смотри, тут пара ступеней проржавели... Он вывел Мэгг на крышу одного из цехов. Оттуда брала разбег еще одна лестница, часть ступеней на которой поменяли на скованные льдом доски. На крыше о чем-то переговаривались Аника и Тьерри. Их общины располагались по соседству, и дети приходились друг другу дальними родственниками. Тьерри был учеником охотника, и его отпустили в убежище лишь после больших торгов. Аника неплохо орудовала иглой. - Очень надеюсь, что вы притащили меня сюда не просто так, - Мэгг показала кулак Борису, но тот лишь улыбнулся. - Погляди-ка, старшая, - Тьерри подал ей деревянную трубу. Мэгг повертела ее в руках, недоуменно пожала плечами. - Вот,