делам, детишки. Жду всех вечером. Мэгг кормили плотнее, чем сестру, поэтому она таскала малявке лепешки или небольшие булочки из обеденной пайки. На вкус они были слаще лепешек и частенько еще теплыми. Их пекли раз в неделю, так что этот день всегда был особенным. После дневных трудов Мэб охотно набрасывалась на угощение. - А мне здесь нравится! - она быстро расправилась с крошечной булочкой и пила горячую воду с травами. Раскосые глаза возбужденно сверкали сквозь шлейф ароматного пара. - Никто не бьет половником, не ругает, как делал Майор, не блюет от браги из клубней... Мэгг покосилась на потемневшие, исцарапанные пальцы сестры. На одежду с чужого плеча, на промерзшие стены так и не обжитой комнатки. Вспомнила, что услышала на утренней тренировке. - Верно. Не так плохо, как могло быть. Пойдешь завтра со мной? - Ага! Мы расчистили завалы в одном из цехов, и теперь там будут работать оружейники! А я потом на травы пойду, в парник. Так сказала Леди Анна. - Славная она, да? - О, еще какая! Хочешь, познакомлю? - Обязательно, малявка, но не сегодня. Вечером будет еще одно занятие, и головная боль мне обеспечена. - Можно не гасить свечу, пока ты не вернешься? - Мэб оставила чашку и умоляюще поглядела на сестру. - Пусть горит. Остаток дня занимались дыхательными упражнениями, после которых голова разрывалась от боли, а тело напоминало непослушный мешок с костями и мясом. После изнурительных упражнений ученики поднимались по лестнице медленно, как деревянные куклы. У Мэгг к концу занятий всегда болел низ живота и немели пальцы на руках и ногах. - Подумываю над тем, чтобы перетащить лежак прямо сюда, - ворчал Борис. Парень, когда шли через пустоши, буквально качался на ветру - настолько хлипким и оголодавшим был. Сейчас и вовсе напоминал оживший труп. - Замерзнешь, - Аника хихикнула. Голос у девчонки был на диво высокий и пронзительный. - Мы в пустошах прямо на земле спали, - тихо проговорил Алекс. - Камень нашел - уже хорошо, радуешься, что хотя бы с одной стороны не дует... Изнеженные вы. Дальнейший его бубнеж Мэгг не стала слушать, просто привалилась к стене и подождала, пока ребятня покинет зал. Ей, как самой старшей, надлежало уходить последней. Она украдкой оглянулась на мастера. Тот по-прежнему прятался в куче тряпья, будто и не вставал никогда, а засыпал, стоило лишь закончиться занятию. Пожалуй, его можно было счесть жутким, но Бертхольда в убежище никто не боялся, так чего волноваться ей? Она закрыла дверь и побрела в комнату. Лучшим лекарством от усталости был крепкий сон. Бурлящая темень, в которую она погружалась, сулила отдых и спокойствие. Залезть под ворох старой одежды, согреться, поскорее уснуть... Но - не сегодня. Мэгг смотрела в черный потолок и боялась глаза сомкнуть. А вдруг во сне к ней прикоснется Оракул? Слышать его зов до первых тренировок было в норме вещей - так говорил мастер Бертхольд. Затем контроль над даром должен окрепнуть и не подпускать врага к разуму одаренного. Но если зов прорежется сквозь тьму... что дальше? Смерть? Потеря рассудка? Выжигание? И что из этого хуже всего. Так и проворочалась до самого рассвета. Утро принесло ветер и ледяной дождь. Все силы бросили на борьбу со стихией, так что утреннего занятия не было. Мэгг с удовольствием потрудилась на морозе бок о бок с сестрой, а потом даже прикорнула возле отопительного бака. Занять этот лежак было почти нереально, поскольку он предназначался для охотников, добытчиков, и тех, кто особо отличился на службе. - Эй, старшая! - разбудил ее Борис. Парень выглядел ненавистно бодрым. Лед покрывал его старый полушубок, а щеки пламенели от холода. - Пойдем на вышку, покажу кое-что! Мэгг что-то промямлила в ответ, но пошла следом за пареньком. Дождь закончился, но в воздухе еще кружила ледяная взвесь. Ветер гонял ее туда-сюда, пока, наконец, она не оседала на земле и строениях. - Вот по этой лестнице, - Борис торопился. - Только под ноги смотри, тут пара ступеней проржавели... Он вывел Мэгг на крышу одного из цехов. Оттуда брала разбег еще одна лестница, часть ступеней на которой поменяли на скованные льдом доски. На крыше о чем-то переговаривались Аника и Тьерри. Их общины располагались по соседству, и дети приходились друг другу дальними родственниками. Тьерри был учеником охотника, и его отпустили в убежище лишь после больших торгов. Аника неплохо орудовала иглой. - Очень надеюсь, что вы притащили меня сюда не просто так, - Мэгг показала кулак Борису, но тот лишь улыбнулся. - Погляди-ка, старшая, - Тьерри подал ей деревянную трубу. Мэгг повертела ее в руках, недоуменно пожала плечами. - Вот, приставь к глазу. Не так, с другой стороны! Ага, теперь верно. И посмотри во-о-он туда. Вдали брел гигант. Он взрывал лед и снег, за ним тянулся белоснежный шлейф. Густая борода достигала живота, мускулистые плечи покрывала курчавая шерсть. В правой руке он тащил валун, обмотанный ржавой цепью, а в левой некое подобие мешка. - Это что такое? - прошептала Мэгг. - Йонга, - благоговейно ответил Тьерри. - Они живут в руинах городов и пожирают друг друга. В общем-то, они жрут все, что могут убить, но себе подобных совсем уж в охотку. Мой дядя однажды столкнулся с таким в пустошах - еле спрятался. - Надеюсь, он не пойдет к убежищу! - пропищала Аника. - Вряд ли сунется. Они не тупые, насколько знаю. Понимают, что тут мясо может и сдачи дать. - Пусть лучше за реку катится, - буркнул Борис. - И там хоть всех слопает. Мэгг видела, как огромное создание вброд переходит реку - лишь его кудлатая голова мелькала среди вставших на дыбы льдин, да поднятые руки с мешком и цепью. Затем выбирается на берег и, как ни чем не бывало, идет дальше. Только пар от посиневшей кожи валит. - Очень уж уверенно вышагивает, - девушка вернула трубу Тьерри. - Будто знает, куда идет... Спасибо, что позвали, олухи. Не видала такого чуда. Они вместе спустились в цеха, и некоторое время топтались у трубы, в которой ярился пар. - Как думаете, что вечером будет? - спросила Аника, отогревая руки. - Подышим, как следует, - усмехнулся Борис. - Если вдруг вырыгаю легкое - обвиняйте во всем мастера Бертхольда... Но, к удивлению учеников, куча тряпья сегодня располагалась не в привычном углу, а по центру зала. Разобрать в ней человека все равно не удалось. Голос вновь наполнил пространство. - Итак, детки, за предыдущие недели вы неплохо потрудились, пора начинать настоящие занятия. Мы слегка притронемся к тому великому искусству, которым нас одарила природа. Алекс, иди-ка сюда. Парень остановился там, куда был нацелен мерцающий огонек указки. - Расскажи-ка нам, как тебе удается двигать вещи? Парень нахмурился. - Ну, я просто хочу, чтобы они двигались. Думаю об этом, будто подталкиваю... - Вот! - прогремел мастер Бертхольд. - Не просто хочешь. Все хотят. Но чтобы получалось, нужно прилагать усилия. Подталкивать. Сможешь продемонстрировать? - Легко. - Тогда подтолкни во-о-он тот обломок стены, который Мейсон и Арианна должны были убрать еще на позапрошлом занятии. Алекс напрягся, раскраснелся. Даже руку пред собой выставил, но не сумел сдвинуть его. Даже просто раскачать не удалось. Он обессилено опустил руку и принялся жадно дышать, но все равно захлебывался. Указка описала дугу и хватанула парня по заднице. - Дыхание! Выравнивай так, как учил я. Ну же, болван! Вот так-то лучше. Парень кое-как отдышался, лишь после это принялся яростно тереть место ушиба. - Почему ты потерпел неудачу, Алекс? - спросил Бертхольд. - Он слишком тяжелый! - А почему едва не задохнулся? - Ну... э... не знаю. - Потому что ты глупец, мой дорогой ученик. С чего ты решил, что можешь сдвинуть этот камень? - Вы меня попросили. А я до этого легко двигал фигурки, - Алекс выглядел ошарашенным. - Мало ли о чем я просил! Вдруг, я тронулся умом в этом подземелье? Нельзя слепо верить никому. Зачем тебе голова, парень? Кушать в нее? Тогда зайдем с другой стороны - сможешь этот обломок сдвинуть руками? - Хм... один - нет. - Тогда почему ты уверен, что тебе под силу сдвинуть его при помощи дара? Алекс не нашелся, что ответить. - Самонадеянность, - Бертхольд велел ему встать обратно в ряд. - Самонадеянность убьет любого из вас, если не научитесь вначале думать, а потом действовать. Он умеет передвигать невесомые фигурки, считает себя лучше любого из вас, и настолько уверен в себе, что пытается своротить неподъемный даже для меня камень. Еще чуть-чуть - и ты потерял бы сознание, Алекс. А в этой тьме тебя легко выловит Оракул. Обольстит, запугает, сломает, сделает рабом. В другой раз не стесняйся показаться глупым, задавай вопросы прежде, чем натворишь бед. Из кучи тряпья вылетел старый резиновый мячик и застыл перед учениками. - Итак, вот первый урок. Смотрите все на мяч. Дышите, так как я учил. И старайтесь зацепиться за него, ухватить. Когда почувствуете, что связаны с ним, поднимите вверх правую руку. Мэгг настолько погрузилась, что забыла про все увиденное до этого. Было слышно лишь ее дыхание, виден лишь старый резиновый мячик такого редкого в этом мире оранжевого цвета. Она тянулась к нему, пока вдруг не поняла, что будто «держит» его. Медленно подняла руку и застыла, контролируя дыхание. Сложно сказать, сколько времени прошло прежде, чем мастер Бердхольд