– Да, пошел и нашел, – мрачно повторил он, закуривая вторую сигарету подряд.
– Вот прямо-таки в моем родном квартале? Как хорошо, что меня там не ходило, я бы начала вопить, – призналась она в трубку. – Хотя и жалко. Было бы что на работе порассказывать. А подробности кровущенькие есть?
– Нет никаких кровущеньких подробностей, – вдруг разозлился Легостаев и ткнул сигарету в пепельницу; сигарета скрючилась. – Лен, я труп утром нашел, а потом стоял возле него битый час, – ну про час он приврал, – да еще и милиция меня… замучила вопросами.
Вопросами его тоже никто не мучил, но нужно ведь достучаться до Леночки, а то у нее, кажется, вся жизнь воспринимается как бесплатное приключение. Так и Легостаева где-нибудь прирежут, а она только и будет сокрушаться, что ее там «не ходило».
– Ну так и что?
– Что? – не понял Легостаев.
– Чем душераздирающая история закончилась?
– Да ничем. Постоял, объяснение подписал и ушел. И так на работу опаздывал.
– Скучновастенько, – подумав, заявила Леночка. – Нет интриги.
– Да какая, к черту, интрига!
– Вот если бы трупец оказался… ну твоим бывшим пациентом-миллионером и отписал тебе свое состояньюшко, была бы интрига. А так…
– У меня нет пациентов-миллионеров, – отрезал Легостаев, – я травматолог в районном отделении больницы. Я простых людей лечу, а не… миллионеров.
– И очень зря, – укоризненно сообщила Леночка, – лечил бы миллионеров, глядишь, кто-нибудь из них бы крякнул, а денежки тебе. Ладно, Дим, ты чего звонишь?
– Да вот… – травматолог крякнул. – Тебе вот… в милицию надо будет пойти.
– Это с какой радости? Ты таки этого трупца грохнул?
– Ну что ты глупости болтаешь!
– Так зачем в милицию?
– Я оказался свидетелем, алиби которого нужно проверить. Не знаю, зачем им это, но вроде как показалось странным, что я живу на Крупской, прописан на Ленина, а возвращаюсь в семь утра по Зеленой. Я сказал, что провел у тебя вечер и ночь, они попросили тебя пригласить. Поедешь, хорошо?
Леночка помолчала.
– Так я тебе что, вроде как алиби обеспечиваю?
– Что значит – обеспечиваешь?! – снова взъярился Легостаев, ну вот день у него выдался такой, нервный. – Просто приди и скажи: мол, такой-то такой приехал вечером и остался ночевать, а утром ушел на работу.
– Давай договоримся о времени, чтобы показания не отличались, – кровожадно сказала Леночка. – Я назову одно время, ты – другое, и милиционеры начнут подозревать тебя в страшных преступлениях. Условимся о явке и пароле.
– Лен, – Легостаеву все это надоело. – Не надо явок и паролей. Просто подъедь сегодня к пяти в райотдел, в третий кабинет. И паспорт не забудь. Там тебя быстренько допросят…
– А я не хочу быстренько! Я хочу медленненько!
– Значит, медленненько. И все.
– Дим, а может, они сами приедут? Вдруг кто из моих увидит, что я в милицию иду. Смеха же потом не оберешься.
– Сами они не приедут. Все, целую, – и Легостаев кинул трубку на рычаг. Короткий перерыв закончился: в дверь деликатно постучала медсестра и после короткого «Да!» ввела плачущую молодую женщину, которая держала левую руку неестественно выгнутой. «Перелом лучезапястного сустава, осложненный, – с ходу поставил диагноз травматолог, поднимаясь навстречу. – Но почему он несвежий, рука уже стала нарывать, вон как расцвечена выше локтя».
– Когда сломали?
Женщина попыталась что-то выговорить и зарыдала; медсестра Изабелла осторожно усадила ее на стул, машинально погладила по здоровому плечу. Легостаев бегло осмотрел руку. Локоть опух, выше него поднимались белые и красные полосы – начинался абсцесс. Кисть была вывернута довольно странно, на падение не похоже: ее как будто ломали. Женщина вся тряслась, и он скомандовал медсестре ввести местную анестезию; через десять минут пациентка уже могла нормально говорить, и травматолог подивился, как это она терпела боль столько времени.
– Когда и как получили травму? – женщина снова заплакала. – Чтобы начать лечение, мне нужно знать сроки и механизм повреждений. А то введу один препарат – а он по, допустим, прошествии суток картину только усугубит. Так когда?
– В-вчера… в обед.
– Почему сразу не обратились?
– Н-не смогла… не успела.
– Вы что, – с подозрением спросил Легостаев, – были пьяны? Как это – не успели? У вас абсцесс начинается, вон как нарывает! Я вообще поражен, что не было болевого шока. Анальгетики принимали?
– Б-баралгин… три бластера…
Изабелла присвистнула, и Легостаев кинул на нее сердитый взгляд.
– Как травму получили?
Женщина молча смотрела перед собой. По побелевшим щекам катились слезы.