Девушка не реагировала. Детский сад «Ромашка», подумал Вершин, раздражаясь. Ну покидали в тебя снегом, ну погоняли косметичку по аллейке, ну и черт бы с ней, во все времена есть те, кто смеется, и те, над кем смеются. Тоже, испуганная корова – села и сидела, пока он не подошел. Он быстро собрал учебники в пакет, мельком посмотрев на названия – батюшки, так она еще и будущий психолог! А потом такие вот психологи, у которых своя психика не в порядке, в ГУВД тестирование проводят… – и осторожно повел девушку к машине. Ему пришлось самому отряхнуть ее пальто, потому что девушка на это способна не была, а мокрые сиденья в автомобиле Вершин не приветствовал. Он завел мотор и включил печку. Только после минуты молчания девушка подняла на него глаза.
– Вы кто? – проговорила она. Вершин посмотрел на нее.
– Опять четырнадцать на пять. Майор Вершин, уголовный розыск.
– Что вы хотите?
– Ильясова Марго Рубиковна?
– Да.
– Нам необходимо побеседовать с вами.
– О чем?
– В отделении мы вам все объясним.
Скажи ей сейчас, что он задерживает ее по подозрению в краже нефтепродуктов, Ильясова ответила бы таким же молчаливым кивком. Кажется, она была в ступоре. Мотор уже прогрелся, и Вершин тронул машину в сторону райотдела.
Рите было очень плохо. Немного тошнило от удара одним из снежков – лепил, видно, парень, потому что снежок врезался в висок с большой скоростью и был твердым, как лед. Она молча смотрела перед собой, на заснеженные улицы, по которым ее вез этот человек… майор Вершин. Не вмешайся он сегодня, ее бы так и забили снежками возле ступенек института.
За что ей это? За что? Отца убили, мать превратилась в сомнамбулу, детства у нее почти не было – разве можно считать детством тот ужас, в котором она жила? Ведь она просто хочет выучиться на детского психолога и помогать малышам, может быть, работать в интернате для трудных детей. Она прилежно учится, дает списывать на сложных контрольных, почти ни с кем не общается и молчит все пары. Она не задавака, не глупая, не заносчивая. Она просто стеснительная. За что они так ненавидят ее? Рита вспомнила остервенение в глазах однокурсников, когда они швыряли в нее снежками, и удовольствие на лице парня, потрошившего пакет, – а ведь он ей нравился, этот мальчик, Бурлицкий Николай, такой остроумный, такой симпатичный… За что они с ней так?
– Не нравишься ты им, – ответил майор Вершин, и Рита поняла, что последнюю фразу пробормотала вслух. – Может, ты у кого из лидеров парня отбила?
– Вы издеваетесь?
– Почему издеваюсь? Я вот тоже не могу понять, как можно еще людям насолить, чтоб они тебя, как шлюху в арабских странах, забивали… хм… – смутился Вершин, вспомнив, что как раз за шлюху они ее и приняли. – Ты там никому дорогу не перебегала в вашем институте?
– Какую дорогу… да посмотрите на меня, – с отчаянием сказала Рита, – я же уродина, стеснительная к тому же. Я на последней парте сижу постоянно, я в институте даже не разговариваю! Я разучусь говорить скоро! В институте молчу, дома молчу… Господи, – она вдруг схватила Вершина за локоть, – вы сказали – уголовный розыск?! Что-то с Суреном?!
– Нет, нет… Все в порядке с вашим братом. Руку отпусти, я же за рулем.
– Тогда что? Что-то с семьей?
– Какой семьей?
– Моей, – Рита выпустила локоть. – У меня же мать в станице и брат с сестричкой… Но вы бы тогда не приехали, вы же городской розыск, да?
– Да. Не волнуйтесь, мы просто хотим задать вам пару вопросов.
– Мы – это кто?
– Я и мой напарник. Меня, кстати, зовут Александр Викторович, а напарника – Арсений Викторович. Это у нас хобби такое в конторе, все Викторовичи.
– А я вас видела, – вдруг вспомнила Рита, – в кафе, позавчера. Вы там с каким-то мужчиной сидели и пили пиво, а меня брат привез.
Она очень смущалась в том кафе, но пиво ей понравилось и нарезанная кусочками рыба – тоже. Сурик забрал ее из института, потому что она попросила его – боялась выходить, и не зря, как показала практика, боялась, – и долго, всю дорогу орал на нее, что она овца, а потом, когда Рита расплакалась, повез ее в «Три пескаря». Там почти не было посетителей, и Вершина с его визави она хорошо запомнила, потому что Сурик выходил с ним, долго не возвращался, а пришел обратно нервный и взвинченный.
– А вы сидели там с другом Сурена?
– Гм… да не то чтобы с другом, так, со знакомым.
– А вы Сурена откуда знаете?
– Приходилось встречаться, – Вершин умолчал, где именно приходилось. Шок у Риты прошел, и она разговорилась: ей действительно тяжело было все время молчать, а с Суриком особо не побеседуешь, он либо орет, либо нетрезвый. Даже в кафе трех слов ей не сказал, и Рита утешала себя тем, что она хотя бы сидит на людях, и ее никто не дразнит, и пиво очень вкусное.