И куражит российский народ аж до Нового года по старому календарю…
А вот семнадцатого января, то бишь вчера, пришли на дачу к Утаку двое крепеньких парнишек. Сразу, не разговаривая, дали Соловью по морде, после чего выбили ему зуб и объяснили цель визита. Оказывается, они вышли на эту дачу после того, как увидели на хате скупщика краденого, их хорошего приятеля, модное теплое пальто. Приятель ходил теперь в нем сам. Это была вещь убитого мужика на улице Зеленой, и парни прекрасно об этом знали, потому что он был из их команды. Соловей залепетал, что деньги за выручку шмотья получил совсем маленькие, и тех уже нет, но его заткнули еще одним ударом и дополнили самое неприятное: в пальто убитого был пакет с двадцатью граммами героина. И лучше героин вернуть. А еще лучше – немедленно.
Торопливые объяснения о том, что никакого пакета они не брали, впечатления не произвели, да и глупо было бы надеяться, что парни извинятся, развернутся и уедут искать пропавший наркотик по шалманам. Их стали бить. Точнее, били только Соловья, потому что худой, похожий на скелет Утак, в старой заштопанной матроске, с белым глазом и без одной руки, впечатление произвел даже на этих парней – убьешь еще ненароком, а героин-то пропал, рано убивать, – так что ему просто врезали под дых, и, пока он глотал воздух, скрючившись у стенки, профессионально избили его товарища. И уехали.
– Срок они нам дали, гражданин начальник, до сегодняшнего обеда, – подытожил ровный рассказ Утака его друг и залпом выпил рюмку, поморщившись, занюхал сосиской. – А потом будут нас на перо ставить. А мы, бля буду, «белого» в глаза не видели, я вор, но нариком никогда не был. И доходяга этот – тоже. А так, на хера нам наркота? Да сунься мы ее продавать, нас шлепнут тут же.
– Интересное кино.
Калинин задумчиво чертил вилкой узоры на каше.
– Может, ты нас закроешь по пьянке, а? – просительно сказал Соловей, доверчиво заглядывая лиловым глазом ему в лицо. – Суток на пять… тепло, и кормят, а мы вам того… стучать будем, а?
– А ты откуда фамилии наши знаешь?
– Гражданин начальник, – ощерился Соловей, – так ты ж правильный мент! Кореш мой тебя знает, Сева Конь…
– Болтает много Сева Конь.
– Есть за ним грешок… Так что, закроешь, а? Бля буду, не брали герыча, а вам на хера два трупа, прикинь, какой висяк?
– Может, еще не в нашем районе грохнут, – мрачно сказал Вершин. Утак печально вздохнул. – Посидите, мы сходим до ветру.
Соловей, наливавший водку приятелю, понятливо закивал.
…На улице Калинин достал сигареты, протянул приятелю; тот взял, прикурил. Капитан глубоко затянулся своей, выпустил в морозный воздух сизую струйку дыма.
И что с ними делать? Два никому не нужных, печальных бомжа; грохнут их тихо, может, и трупы-то нескоро найдут, если вывезут мужиков за город да схоронят в лесополосе. Это только в кино при таком заявлении опергруппа устраивает засаду, потом скручивает прибывших преступников и с блеском вручает их следователю, который так же с блеском направляет в суд дело по покушению на убийство. А в реальности… в реальности это должно выглядеть так или примерно так: в соответствии с законом «Об оперативно-разыскной деятельности» составляется множество бумаг, бомжикам вручаются диктофоны, они договариваются о встрече с преступниками – разумеется, все пишется, а диалог выглядит следующим образом: «Здравствуйте, это бомжик, к которому вы приходили и требовали вернуть ваш героин, а потом сказали, что иначе нас убьете, и меня избили. Помните?» – «Здравствуйте, бомжик! Я, такой-то, помню, как вас избивал. И я с приятелем, таким-то, сегодня в тринадцать ноль-ноль по московскому времени приеду к вам на такой-то адрес вас убивать, если вы не найдете мой героин, предназначенный для сбыта туда-то» – «У вас, наверное, есть оружие?» – «О да, у меня есть оружие, и у моего приятеля, такого-то, есть оружие, два незарегистрированных ствола, постоянно находятся в гараже по такому-то адресу, там наша хата. И я приеду к вам с оружием». После этого опергруппа с бомжиками с тринадцати ноль-ноль уже ждет по адресу; приезжают двое, стучат. «Кто там?» – «Это мы, такие-то, пришли вас убивать за героин, как договаривались по телефону». Открывается дверь, следуют угрозы убийством, демонстрация пистолетов, легкое избиение. «За что?» – «За героин, поскольку мы хотели продать его тому-то. Раз вы не нашли героин, тогда мы стреляем». И вот тогда на сцену выступает милиция с понятыми, видеокамерой и наручниками, рассекреченные материалы ОРМ предоставляются следователю, справедливость торжествует.