Вершин промолчал.
– А Перетятько Олькиным любовником был, они как раз тогда встречаться и начали. Как ей условно дали, Андрюха к ней переехал, все замуж звал, а она отказывалась, говорила: «У меня фамилия не очень, но у тебя уж совсем смерть…» Олька мне рассказывала, что он наркоман, что проблемы с поставщиками возникли, что кидают его. Про Барцеву тоже говорила, только фамилию не упоминала, Саша и Саша, я сначала думала, что мужик, оказалось – баба, его посредница. Пока с Суреном разговор не зашел, не знала, кто это…
– Почему Перетятько оказался шестого, вечером, на Зеленой?
– Мы должны были их познакомить, его с Ильясовым, – без выражения эмоций на лице ответила Вика, прикуривая от предыдущей сигареты. – Андрюхе надоело связываться с ненадежными уголовниками, хотелось вроде как партнера постабильнее, вот я Ольке Сурена и присоветовала. Он же не судимый ни разу… Мы должны были у армян вечером встретиться. Они бы переговорили, а потом вроде как с Ольгой должны были уехать, но Андрюха так и не пришел. Я его в глаза никогда не видела, поэтому и не узнала – ну лежит мужик, про подставу бормочет, кто знает, он или не он. А я тогда так сильно испугалась, что не подумала вернуться. Сурен рано ушел, потому что эту шлюху Барцеву поехал искать, это он мне сам потом рассказал. Не нашел, нажрался, утром домой приехал, еле на ногах стоял… Барцева же его кинула с наркотой, он попал на большие деньги…
– Когда это было?
– Еще до Нового года. Но узнала только три дня назад, в ходе ссоры. Сурен особо не распространялся, что там за доза была, что за наркота, но не героин, это точно – на такое бы он не пошел, всегда боялся тюрьмы.
– Почему вы сразу не сказали, какую фразу слышали от убитого перед смертью?
– Я думала, что она относится к Сурену – мол, он сука, подставил его. Я тогда внимания не обратила, что он сказал – «подставила», женский род. Он что-то еще бормотал, я не заметила, а потом заорал так страшно… я сразу побежала на Березанскую, да я рассказывала уже. А что, Сурена закрыли?
– Да.
– За что?
– Зарвался твой Сурен, – устало сказал Вершин, дописывая протокол. – Торговать стал не там, где надо. На чужой территории. А там слили его быстренько.
– Это Барцева, – с ненавистью прошептала Вика и ткнула окурок в пепельницу, – белобрысая мразь. Я ее, суку…
– Да что Барцева, – отмахнулся майор и протянул проститутке планшет с допросом, который она подписала не читая. – Барцева там и не фигура вовсе, так… благодаря морде зацепилась в определенных кругах и подозрений при пособничестве не вызывала. И хитрая она очень. Но выходов у нее нет ни на кого, кроме как на любовника. А любовник уже все и проворачивал. Она и с Суреном-то встречалась, чтобы выяснить его перспективность, можно ли наладить через его каналы сбыт, а как узнала, что каналы хилые и хлипкие, бросила его к чертям… Ладно, Рябская. Мы сегодня твоего бывшего закрыли, Витю Полинкова. Будете через три камеры друг от друга сидеть.
Рябская выронила ручку, которую все еще держала в пальцах, и ахнула.
– Витьку-то за что? Тоже наркотики?
– Неправильно выражаешься – надо говорить: «И наркотики тоже». Это он Андрея Перетятько грохнул.
– Врешь!
– Два свидетеля уверенно опознали, да и сам отпираться не стал. Ручку не дарю, а то еще будешь любимому малявы писать, – Вершин поднялся со стула, застегнул планшетку и постучал в дверь конвойному. – Бывай, Рябская.
Когда он уходил, Вика невидящими глазами смотрела в стену перед собой.
Барцеву, которую Шиманский ранним утром вытащил из теплой постели, чуть ли не пинками пригнали в третий кабинет, невзирая на протесты и истерические крики. После задержания Полинкова она уже начала понимать, что проблемы мимо не пройдут, но самонадеянно полагала: все будет не сложнее, чем в случае с Риткой Ильясовой. Ту дуру закрыли сразу после «приемки», уже вторые сутки прошли, а Барцеву только опросили – и больше не вызвали никуда. Немного беспокоил арест любовника, но Александра была уверена в том, что он будет молчать. Она ведь для Полинкова богиня. Выгородит, как миленький, не позволит такой красоте подвергаться липким мусорским взглядам. А может, его вообще выпустят! Поэтому в шесть утра, когда во входную дверь позвонили, она без колебаний открыла: в подъезд так просто не зайти, а у Полинкова был домофонный ключ, может, это и вправду он? Вопреки ожиданиям, за стальной дверью стоял майор Шиманский с двумя сотрудниками милиции, все по форме, все с очень недобрыми взглядами. Барцева попыталась захлопнуть дверь, но ее легко оттеснили, вошли в квартиру и предложили проехать в отделение.