Внезапно Ханс резко поднялся и зашагал к выходу. Отец потом наверняка устроит ему выволочку, но ему было наплевать. Чего ради сидеть здесь, терпя эту пытку в ожидании все новых издевательств? Проходя мимо близнецов, он вежливо кивнул им, но ничего не сказал. Близнецы у него за спиной забурчали, разразившись новым потоком оскорблений, зато следом не увязались.
Оказавшись в коридоре, он облегченно перевел дух. «Могло быть гораздо хуже», – подумал он. На этот раз, по крайней мере, в него кидались всего лишь хлебом, а не тяжелыми бокалами. Вскоре он оставил дворец за спиной, направляясь к морю. Гавань располагалась на другом конце острова, самом дальнем от Вестергардского замка, что в глазах Ханса придавало ей особую привлекательность. Обычно его братьям не хватало азарта тащиться в такую даль, просто чтобы еще подразнить его, так что среди корабельных доков и причалов он получал возможность наконец насладиться покоем и тишиной, которых ему так не хватало. А кроме того, там у него появлялось время подумать – что остальным его братьям, прямо скажем, особенно и не требовалось. Все, что их действительно интересовало, – это собственное отражение в мириадах зеркал, покрывавших стены замка. Было общепризнано, что принцы из рода Вестергардов – за исключением разве что Руно – отличались весьма привлекательной внешностью. Хотя бы в этом отношении Ханс тоже походил на своих братьев: рослый, стройный, с рыжевато-золотистой шевелюрой и пытливым взглядом больших голубых глаз. С тех пор как несколько месяцев назад ему исполнилось семнадцать, он заметно окреп. Его плечи раздались вширь, а руки набрали силу благодаря долгим часам фехтования – обязательного занятия для принца, даже если ему вряд ли когда-нибудь предстоит выйти на поле боя.
За последние месяцы Ханс все увереннее приходил к очевидному выводу, что, несмотря на его ум, привлекательную внешность и умение ценить в жизни не только примитивные удовольствия, но и более возвышенные вещи, для отца он не представляет ни малейшего интереса. Калеб женился несколько лет назад, и его жена довольно скоро родила первенца, что во многом освободило остальных сыновей от обязанности как можно быстрее производить наследников. Хотя, конечно, это их не остановило. Все братья Ханса, за исключением близнецов, уже тоже были женаты и имели детей. И даже близнецы встречались с девушками, хотя Ханс с трудом представлял себе, что такие противные и злобные грубияны могут хоть кому-то нравиться. Но хотя Ханс не раз слышал, как отец обсуждает со своими приближенными подходящие партии для старших сыновей, он ни разу не уловил даже намека на то, что кто-то собирается подыскать жену и для него тоже.
Ханс тряхнул головой, пытаясь разогнать одолевающие его мрачные мысли. Он и так признавал за собой склонность излишне плакаться на судьбу, но что в этом толку? Можно подумать, он только сегодня узнал, что родился последним из тринадцати братьев и что отцу нет до него никакого дела. Так было всегда – сколько он себя помнил. И так будет всегда – до конца его дней. Ничего никогда не изменится, и чем скорее он сможет примириться с этим, тем будет лучше.
Глава 3
Король и королева Эренделла отбыли уже неделю назад, но вопреки всем надеждам Анны их отсутствие ничуть не сделало Эльзу более общительной. Пожалуй, даже наоборот. Они не встречались даже за столом – еду Эльзе всегда подавали отдельно в ее комнату, и ее занятия с Каем тоже проходили уединенно. Если за весь день Анне и удавалось хоть разок увидеть сестру, то только в виде неясной тени, исчезающей за очередной дверью.
К счастью, перед отъездом мать Анны наказала Герде навести порядок в дворцовой библиотеке. Анна тут же вызвалась помогать, не сомневаясь, что столь грандиозное мероприятие потребует немалого времени, а значит, и одинокие дни пролетят быстрее.
– Боюсь, я не совсем уверена, что Анна может быть полезна в наведении порядка где бы то ни было, – сказала королева Герде, лукаво подмигнув Анне. – Ты ведь видела ее комнату, не правда ли?
«И все же, – напомнила себе Анна, шагая по королевской галерее, – мне нужно чем-то занять целых три недели».
– А за три недели очень много всего может случиться, не правда ли? – спросила она, обращаясь к портрету своего прапрапрадедушки. Тот, по обыкновению, ответил ей строгим и высокомерным взглядом. Анна улыбнулась и кивнула, как будто портрет и впрямь поддерживал с ней разговор. – Что такое? Неужели вы лишились своих волос всего за три недели? – Она отступила на шаг и оглядела портрет. Лысина предка значительно поблескивала в свете канделябров. – Не переживайте, прапрапрадедуля, мне кажется, вам так очень даже идет. Выглядите очень достойно.