— Так сходим к Фолку, он у нас с деревом дружен, — предложил Бруно, доедая первую порцию, улыбнувшись, я подлила ему ещё супчика.
— Сходим, — согласно кивнула, — Алин ты с бабушкой Хейдой побудь в доме, а я скоро вернусь.
После моих слов мужчина слегка подавился и искоса взглянул на вёльву, но та словно его и не было в доме, совершенно не обращала на мужчину никакого внимания.
— Хорошо и тарелки помою, — ответила девочка.
— Спасибо, — благодарно кивнула Алине, с сомнением глядя на неё, такая кроха, как справится.
— Ты молодец, — проговорил мужчина, и, украдкой взглянув на меня, добавил, — помощница.
— Я присмотрю, — заверила меня Хейда.
Глава 10
— Здесь ровное и удобное место и почва самая плодородная, — принялся мне объяснять Бруно, — горы закрывают часть селения от ветров, там мы поставили дома.
— Но зерно практически не вырастает?
— Верно, не всегда успевает созревать, — горестно вздохнул мужчина, — в прошлом году весна была поздняя, а лето холодным и дождливым, и мы вынуждены были выменять зерно на шкуры и железо, пока этого у нас в достатке, но Хакон, наш кузнец, говорит, что руды становится меньше. — Ремёсла? — Гончар есть, так у каждого села свои имеются, кузнец да, он лучший, к Хакону сдалека ездят. — Плотники? — продолжила выяснять, чем живут люди Хальгорда, я тем временем идя по краю селения, с интересом рассматривала дома, они были практически одинаковые. Длинные с двумя оконцами и массивной дверью. Дерева здесь было немного, поэтому здания построены из камня и торфа. У всех домов были низкие, длинные стены и пологие крыши. Само селение было размещено на поросшем травой склоне у подножия гор. За домами была вырыта канава, видимо, чтобы подвести воду прямо к ним. И всё селение состояло из множества построек, которые были рассеяны по лугам в пятидесяти метров друг от друга.
— Здесь будет лучше видно, — произнёс мужчина, помогая мне забраться на огромный валун, уведя, судя по всему, на удобное и высокое место на холме. И теперь селение было передо мной как на ладони.
— Спасибо, — поблагодарила мужчину, внимательно рассматривая общину.
— Рядом с домами стоят сараи для запасов сена и зерна, на берегу вон то строение, — продолжил проводить экскурсию Бруно, — с открытыми стенами, чтобы ветром продувало, мы сушим рыбу и ещё закатываем на зиму лодки.
— А там что? — показала на несколько небольших сарайчиков, находящийся в стороне от селения.
— Это? Овчарни и отдельно поставили для ягнят и дойных овец, — пояснил мужчина, — а ближе один свинарник, у дома Ульва построен загон для коз.
— Кузня?
— Она стоит вот там, видишь? В отдалении от селения, чтобы пожара не было, у реки баня, это у вёльвы она маленькая, наша большая, всех вместит, — довольно произнёс экскурсовод, а как по мне, пусть будет маленькая, но своя, без кучи народа.
— Чуть левее огород? — спросила, показывая на лужайку, огороженную торфом и камнями.
— Нет, здесь мы растим траву для сена, женщины удобряют её.
— Хм… а зачем огораживать тогда?
— Так чтобы животные не забредали, ну иногда мы запускаем туда кабанчика, для особого случая.
— Понятно, — улыбнулась я, — капусту, морковь, лук выращиваете? Я не вижу огородов рядом с домами.
— Нет, у нас не растёт такое, обмениваем в основном и собираем то что найдём в наших лесах, дягиль, лук, ещё водоросли с моря, — объяснил мужчина, — а дальше у подножия горы распахиваем землю под зерновые.
— А где все люди? Их было гораздо больше, когда мы прибыли.
— Весной много работы, — пожал плечами Бруно, — время пахоты и сева зерна, пшеница здесь не вызревает, мы сеем ячмень и овёс. Прошлое лето было холодным и пришлось собирать дикий колосняк.
Мы ненадолго замолчали, я осмысливала услышанное, а Бруно, видимо, вспомнил о тяжёлых временах. Осматриваясь, увидела недалеко от нашего постамента небольшую поляну, которую уже распахивали. Плуг тащили за собой быки, а управлял один мужчина, невысокого роста и щуплого телосложения.
— Раб, — ответил Бруно на мой немой вопрос, — у Хальгорда около тридцати рабов и несколько слуг в доме. Он каждый день, назначает им норму, а после у каждого есть свободное время, и они могут работать на себя.
— Работать?
— Конунг выдал немного пахотной земли, кто, конечно, захотел, чтобы сеяли зерно для себя и позволил использовать урожай под свои нужды.
— Но всё же это рабы, — тихо произнесла я.
— Конунг выдавал каждому рабу норму работы, если они её выполнят, то могут получить свободу, — чуть громче обычного проговорил мужчина, — у нас достаточно отпущенников, которые получили свободу через полтора года. Но даже те рабы, которые могли работать хоть как-то, получали свободу спустя три года.