Всё добро перенесли на драккар Хальгорда, Эвелин тоже, но девушка, схватив сундук, умудрилась спрыгнуть в воду. Её замершую с трудом затащили на драккар и оставили в покои. На протяжении целой недели я, ну то есть Эвелин отказывалась от еды, не разговаривала и улучив удобный момент снова сиганула за борт.
Причины такого поведения Бруно не объяснил, вернее сказал: «Что ещё может сделать такая, как я».
Не знаю, почему, но мне стало обидно за девушку, у той явно была веская причина так поступить, но я об этом никогда уже не узнаю.
О мире, в который я попала, мне тоже немного удалось выяснить, судя по всему, я очутилась в эпохе викингов и на их территории, сейчас мы плывём к конунгу заручится поддержкой, но надежды на это у Хальгорда нет, а земли нужны. Без помощи им не захватить новые территории, а воинов становится с очередным походом всё меньше.
Там, где живут семьи воинов Хальгорда, на земли конунга, каждой зимой все больше наползают ледники, а летом не уходят. Земли скудные, лесов практически нет, выживают только набегами, но и награбленного не хватает. Последняя зима принесла слишком много горя людям Хальгорда.
Прокручивая у себя в голове всё услышанное от Бруно, я лихорадочно размышляла, что могу предложить конунгу, чтобы он оставил меня на своём корабле. Увиденное в «городе» меня пугало.
— Приветствую тебя Сигрит! — рявкнул Хальгорд, заходя в тёмное помещение, следом втолкнули меня, замыкающим шёл Бруно и ещё несколько мужчин, их имена мне так и не довелось узнать.
— Приветствую тебя конунг Хальгорд! — ответила женщина, полноватая, с обрюзгшим лицом с красно-голубой сеточкой вен на щеках, — что привело тебя на земли конунга Грита, что ты ищешь в моём доме?
— Хочу оставить тебе её, наш путь она не выдержит, — произнёс викинг, выставив меня перед собой.
— Не оставляй, — прошептала я, с ужасом, разглядывая, куда меня привёл конунг. По рассказам Бруно, здесь мне будет гораздо лучше, чем на драккаре, но я с каждой секундой сомневалась в этом.
Большое узкое помещение с очагом по центру, на одном из его краёв лежала длинная плоская каменная плита, на которой сейчас пеклись лепёшки и, кажется, тушилось мясо в котле. Пол был устлан камышом судя по виду его недавно заменили на свежий. Недалеко от очага стоял большой стол, с двумя почётными сиденьями, в виде украшенных резьбой кресел-скамьи, каждое из них было достаточно широким, наверное, чтобы на нём могли усесться два человека. Сейчас на нём разместился только лишь один мужчина. Сидел он, навалившись на стол, который был захламлён мелкими объедками.
С нашим появлением мужчина с натугой встал. Его лицо пошло бурыми и фиолетовыми пятнами, рот стал мокрым и съехал в сторону. Он пошарил перед собой и неверной рукой нащупал край стола, в который вцепился, чтобы не упасть.
— Давно? — тихо спросил Бруно у хозяйки дома.
— Пятый день, — так же тихо ответила Сигрид.
— Ярл Льёт, — рыкнул Хальгорд, нахмурив брови.
— Ааа, конунг, что привело тебя в эти, проклятые богами земли.
— Это я скажу конунгу Гриту, сюда лишь привёл свою рабыню, чтобы Сигрид присмотрела за ней, я заплачу.
При слове рабыня я медленно подняла голову и горестно взглянула на Бруно, об этом он мне не рассказал.
— Рабыня, — с усмешкой бросила, опустив глаза, надежда рухнула, я поняла, что Хальгорда не переубедить.
— Рабыня? — повторил следом за мной ярл и шатающейся походкой направился в нашу сторону, остановившись в двух шагах, продолжил, — пусть остаётся, мы присмотрим.
От его масленого взгляда мне стало дурно, а в животе скрутился тугой комок недоброго предчувствия, но я, вскинув голову, прямо взглянула на него.
— Гордая, — ухмыльнулся он, — тем интересней.
— Не оставляй, — прошептала я, вцепившись мёртвой хваткой в Хальгорда, но тот будто не слышал.
— Сигрид, я вернусь позже, принесу плату.
— Иди уже, — пихнул меня в спину Бруно, участливо улыбнувшись.
Через минуту я осталась одна с пьяным ярлом и жуткой женщиной. Топчась на месте, я не знала, куда себя деть, бежать не было смысла, здесь я чужая, здесь я одна.
— Проходи, голодна?
— Нет, — покачала головой, обходя широкой дугой, замершего мужчину.
— Сейчас ляжет, — сказала Сигрит, кивнув в сторону ярла, — муж обычно пять дней такой, а потом месяц не пьёт.
— Ясно, — пробормотала, смахнув со скамьи крошки, села недалеко от женщины.
Та, не обращая внимания на явно невменяемого мужа, продолжила заниматься приготовлением обеда. Две девушки, прятавшие в глубине дома, неожиданно для меня выскочив из тёмного угла, шустро принялись убирать со стола.